Дезертиры с Острова Сокровищ

Ликвидация главного нечестивца, датского карикатуриста, посмевшего глумиться над Пророком, была доверена не боевику, привыкшему к обращению с оружием, а скромному почтовому служащему из США Исмаилу Хасану. Благодаря своему благочестию он выиграл так называемый «контракт рисовальщика» – с тех пор этот достойный воин ислама вкушает жизнь в раю и гурии каждый день ублажают его. Точно так же, на основе строгого и беспристрастного отбора, были определены мстители членам Нобелевского комитета. После этого негодяи, осмелившиеся присудить премию Салману Рушди, исчадию ада, недолго позорили подлунный мир своим присутствием.

Всем, наверное, памятен недавний диспут улемов в Эль-Синоре. Диспут был посвящен некоторым нерешенным вопросам борьбы за веру (джихад), в том числе и устранению неясностей в отношении подвига шахида. Понятно, что судьба самого шахида, равно как и священность его миссии, обсуждению не подвергались – да и какие тут могут быть разночтения у улемов, наизусть знающих Коран? Другое дело участь тех, кто стал жертвой шахидского подвига: очищаются ли, хотя бы отчасти, их души, поскольку возмездие настигло их уже здесь, притом возмездие в наиболее праведной форме, или, наоборот, их гибель есть знак того, что милосердие всемилостивого Аллаха не распространяется на этих нечестивцев вовсе?

Дискуссия продолжалась несколько дней, и подробности ее нам неизвестны. Но любопытно, что она вызвала большой «внешний» интерес, в частности у французских философов, последователей Леви и Глюксмана. Профессора и доктора философии активно включились в обсуждение животрепещущей проблемы, посвятили ей несколько представительных форумов, не говоря уже о сборниках и журналах, – словом, в распоряжение улемов был предоставлен весь арсенал европейской метафизики. Но, как и следовало ожидать, истинные знатоки Корана проигнорировали интеллектуальную помощь гяуров. Впрочем, они не удосужились оповестить внешних наблюдателей и о своем вердикте.

Пренебрежение высшего мусульманского духовенства к суетному любопытству западной интеллектуальной публики нисколько не убавило интереса студентов и их наставников к теоретическим вопросам ислама: ловили буквально каждое слово. Когда Мансур Даах, ответственный за пополнение уммы, отклонив в очередной раз приглашение Страсбургского университета выступить с лекцией, прислал, однако, в ответ суру из Корана, это вызвало форменный ажиотаж. Сура гласила: «Могущество Аллаха столь велико, что ему поклоняются и верующие в него, и неверующие, а по утрам и перед закатом солнца поклоняются также и их тени».

Хотя текст, приведенный Даахом, объемностью не отличался, его осмыслению были посвящены целых три номера журнала «Le Soleil», и каждый из авторов внес в осмысление собственные нюансы. Из общего тона выступлений следовало, что круче, чем в Коране, все равно не скажешь.

* * *

Периодические вспышки истерической активности со стороны властей не могли привести к сколько-нибудь устойчивым результатам, они только подчеркивали слабость и безволие «избранников народа». Чего стоил «сертификат лояльности», которым, под угрозой закрытия, должна была обзавестись каждая мечеть во Франции! Протестовать против дискриминации одной из конфессий вышли сотни тысяч людей, причем мусульмане даже не составляли среди них большинства. Откуда-то нашлась решимость у почтенных отцов семейств, хотя в других отношениях решимости им явно не хватало. Не хватало, например, для того, чтобы объяснить своим чадам, почему Саиду нужно всегда уступать дорогу, а на Фатиму нельзя смотреть влюбленными глазами, а лучше вообще не задерживать на ней взгляда. Одним словом, прогрессивная общественность отстояла свободу вероисповедания и о сертификатах благополучно забыли.