Дежурный по апрелю

Тае хотелось поправить Романа: ей не нравилось, когда ее называют полным именем. А еще больше не нравилась форма «Таиса». Но, слава богу, так ее практически никто не называл. Однако, подумав, что так и должно быть – что преподаватель называет студента полной формой имени – Тая решила промолчать насчет такой мелочи.

– Не ошиблись.

Роман, недолго думая, встал, снял свой черный джемпер на пуговицах и накинул ей на плечи. Вместе с одеждой ее накрыл ненавязчивый аромат парфюма: теплые древесные ноты. Изящество без капли нарочитости. Тая замерла и пугливо покосилась на Романа. Плечи тут же ощутили его тепло, оставшееся на джемпере. Бергель, перехватив ее взгляд, улыбнулся:

– Да не краснейте, это всего лишь джемпер. Я же не руку и сердце вам предлагаю.

Тая неловко поднялась на ноги. Роман был значительно выше нее, прямо как тот противный Антон. Среднего телосложения, с прямой осанкой. В его карих, почти черных глазах плясали озорные искорки. А уголок верхней губы рассекал еле заметный шрам, который, впрочем, придавал улыбке свой особый шарм. Тая ответила на его взгляд, всматриваясь в темноту глаз:

– С-с-пасибо.

Осенний ветер ласково гладил щёки, играл с челкой, а позади заунывно заплакала гитара.

– Вы только гляньте, как Игорь старается, – похвалил игру студента Роман. – И у него неплохо получается. Отличный слух.

– Вы играете?

Роман утвердительно кивнул.

– На фортепиано. Первые уроки музыки получил года в четыре, от мамы. Она преподает фортепиано в музыкальной школе, – глаза Романа загорелись, ему явно нравилась эта тема. – Мое музыкальное восприятие мира в раннем детстве формировали мамины руки, под которыми клавиши оживали и рождали красивые мелодии. А вы, Таисия, играете на чем-нибудь?

– Разве что на нервах бабушки, – неудачно попыталась пошутить Тая. – Слушайте, а какой ваш любимый композитор?

– Хм, – задумался Роман. – Например, из современных – Людовико Эйнауди. Слышали о таком?

– Certamente! – просияла Тая, пользуясь случаем продемонстрировать свои скудные знания итальянского.

– Вы говорите по-итальянски?

– Естественно, это же язык Эйнауди.

– Это похвально. И где вы его изучали?

– Grazie. О, я училась в известной итальянской школе «Интернет-переводчик». По песням.

– Замечательная школа!

– Значит, вы тоже в ней учились?

– Ходил туда время от времени, да.

Тая прикрыла ладошкой рот и захихикала. В первый учебный день Роман показался ей напыщенным и самолюбивым. Но несколько общих с другими группами лекций заставили поменять мнение о нем. Роман оказался умным, культурным мужчиной, который всей душой любил свой предмет.

– Какие же все-таки образованные в этом году у меня первокурсницы, – Роману явно было приятно с кем-то поболтать на тему искусства.

– Да и вы пианист, а не простой преподаватель, – отдала должное Тая. – Для меня остается загадкой: как можно играть на фортепиано? А если еще и не глядя на клавиши… Вообще атас!

– У меня много талантов, – усмехнулся Роман.

– Даже так? Вы где-то еще работаете? Откроете тайну? – спросила Тая, без тени смущения заглядывая в черные глаза Романа.

«Всю жизнь читаю книги, осуждая глупеньких героинь романов, а сама веду себя в точности как они. Вот уже стою и невольно восхищаюсь просто вежливым и приятным мужчиной. Какое клише», – пронеслось в голове.

Повисла небольшая пауза. Но не напряжённая. Она была естественной, такой же, как и диалог.

– Вы не первая интересуетесь. Но пусть это останется тайной. Я, в конце концов, преподаватель в университете. Пусть и на полставки, – загадочно произнес Роман.

– Роман Евгеньевич, – Тая хитро подмигнула. – Вы чем-то неприличным занимаетесь? А ну, признавайтесь!

– А что мне за это будет? – он сложил руки на груди.

– Не знаю, – пожала плечами Тая, – как-нибудь лично отблагодарю.

Роман удивленно вскинул брови, а затем прищурился. Через мгновение Тая поняла, как прозвучали ее слова, и раскраснелась.

– Я имела в виду… То есть я не имела в виду ничего такого…

– Неподобающего? Ай-яй-яй, сами же предположили, что я занимаюсь чем-то неприличным, – рассмеялся Роман.

– Да ну вас, – глядя на него, рассмеялась и Тая.

– Я люблю свою вторую работу. Она позволяет мне попасть туда, куда другие только мечтают. Впрочем, – Роман поднял с земли камушек и запустил в воду, – преподавать студентам литературу мне тоже нравится. Но, думаю, я надолго в университете не задержусь. А вам нравится что-нибудь из классики? Или же молодежь сейчас слушает только… А что вообще сейчас слушает молодежь?

– Ну, не прибедняйтесь! Не стройте из себя старика. Вы даже выглядите, как студент, – возразила Тая и на секунду задумалась. – Из классики… Даже не знаю. Чайковский?

– Вы у меня спрашиваете?

– О, нет. Просто я, наверное, только его и знаю. Да и вообще, Чайковский в музыке – это как Пушкин в литературе. Никогда не прогадаешь, если назовешь кого-то из них.

Роман одобрительно кивнул.

– Это потому что Чайковский у нас в крови. Сложно поверить, что раньше его даже боялись.

– Когда это?

– В СССР. Любой советский человек знал: если по телевизору внепланово включили «Лебединое озеро», значит, в стране что-то случилось.