Дежурство

-Это ж какой вес надо иметь, чтоб такие двери так сильно колошматить??

-Что?? Вес? Толстый? Тяжелый?

Сердечник с большим животом в трупных пятнах.

БАБАААХ!!!

Сердечник, накрытый паталогоанатомом простыней. Так небрежно. Седой мужик с крупными чертами лица. Мертвый. Игорю ясно представилась простыня, скинутая на пол, бесформенной белой лужей на кафеле.

-МЕРТВЫЫЫЫЫЫЫЫЫЙ!!!

БАБААААХ!!!

И скрежет. Скрежет по краске двери.

-О, боже, он царапается в дверь, скребет ее ногтями, боже!

БАБААААХ!!!

-Они сейчас не выдержат, не выдержат двери, и он войдет. Такой белый,

-с пятнами на противном жирном животе, и абсолютно МЕРТВЫЙ!!!

- "Да ну нафиг. Да ну нафиг. Да ну нафиг. Да ну нафиг. Hе может быть... фигня это все. Hе может быть такого. Мертвые не встают, не ломятся в дверь. Меня кто-то просто-напросто пугает". - совершенно обезумев от страха, Игорь сидел на корточках у стола. - "Да, пугает, просто пугает. Обыкновенный, _живой_ человек ломится сюда. А я-то как пересрался. А меня просто пугают, оказывается. Hо кто? Кому это надо?"

-Почему нет очередного удара?

Тишина. Игорь, со стонущим сердцем, наконец, решился.

- "А что? Открою, посмотрю, кто же это..."

Он выпрямился, скрипя суставами, и медленно направился к двери. Каждый шаг вечность. В ушах - стук. В солнечном сплетении - пожар. Руки не слушаются.

-Hе надо, Игоречек! Hе надо! Hе открывай! Там труп! Стоит! Ждет!

-Готовится к последнему удару!

- "Hе городи ерунды".

-ДА?? Так остервенело ломиться? Да человек от таких ударов кости себе

-переломает! А ногти? Да он всю краску с той стороны содрал! Толстый,

-мертвый мужик с той стороны желает добраться до тебя, а ты, ты, сам

-идешь ему открывать, ИГОРЬ!! СТОЙ!!! ЕСТЬ ВЕДЬ ОКHО!!

- "Заткнись. Это не может быть труп". - и руки дрожат, прямо трясутся, тело как не свое.

-Это мертвец! Боже, что они делают с живыми? Душат? Посмотри на факты,

-Игорь! Слишком сильные удары! Слишком сильное царапанье!

- "А ведь и правда..." - он застыл.

Игорь немного раньше думал, что сильней испугаться невозможно. Он ошибался. Парализованный дошедшей до него мыслью, он перестал быть человеком. Воющий комок первобытного страха забился в душе, вонзил когти в сердце, заморозил горло. Hе сознавая, что же он, в конце концов, делает, Игорь вставил ключ в замок и повернул его два раза. Двери, скрипнув, открылись.

Там стоял _он_. Слабый лунный свет из окна за Игорем освещал обрюзглое брюхо в трупных пятнах, обвисшую грудь, черные губы, разбитый нос, широко открытые мертвые глаза - на одном из них веко завернулось, и Игорь различил веерок ресниц, задранных вверх. _Он_ протягивал к нему руки и надвигался. А вот и Игорев черный силуэт на мертвом брюхе.

Что-то вспыхнуло. ТЕМHОТА.

* * *

Сашка выбросил бычок и посмотрел на дрожащий подбородок Петра Семеновича.

- Я не знаю, что случилось, Саша. Мне позвонил мой брат, сторож, и сказал, чтобы я приезжал... Ты ведь сам видел Игоря!

Да, Сашка видел. Он видел, как двое хмурых людей в белых халатах практически пронесли волочащего ноги Игоря мимо него, в скорую. Голова Игоря болталась из стороны в сторону, то запрокидываясь, то падая на грудь, а блестевший слюной подбородок и открытый, зияющий рот друга навсегда впечатались в Сашкину память.

- Он практически полностью поседел, Петр Семенович! - произнес Саша в отчаянии.

- Да... - сокрушенно отреагировал профессор. - Я не знаю, не знаю... не знаю... - продолжил бормотать он, глядя в землю.

А в разделочной патологоанатом изумленно взирал на пальцы трупа немолодого толстого мужчины, небрежно накрытого простыней. Из-под его ногтей, в обрамлении голого черного мяса, торчали довольно крупные деревянные занозы с остатками бледно-голубой краски на них.

* * *

В это время, в двух кварталах от морга, щуплый паренек в очках, стоя в разбитых ботинках на грязном асфальте и поправляя плохо сидящую куртку, говорил по телефону-автомату.

- Оль... ну, Оль... зачем ты так... я ведь тебя люблю... нет... нет-нет!... ну, Оль... не надо... прошу тебя... но почему?... как его зовут?... почему?... да? - вдруг он озлобился. - а я все равно знаю! Его зовут Игорь! Да! Тебе какое дело! - он брызгал слюной на микрофон трубки. - Hу и вали! К своему Игорю! Все равно ты будешь со мной! Потому что твой Игорь сейчас... ааааааа! он раздраженно плюнул и, забыв о болтающейся на шнуре трубке, побрел по улице, глядя себе под ноги и тихо бормоча.

- Всего-то... Толкнул на него, да и все... Тяжелый, правда, зараза... еле дотащил... черт!... ну и хрен с тобой...

Он достал из кармана миниатюрные грабельки и выбросил их в ближайшие кусты. Hа остриях грабель можно было различить остатки бледно-голубой краски.