Дэзи Миллер

Уинтерборн, и на самом деле озадаченный, долго смотрел им вслед. Он погулял с четверть часа у озера, раздумывая над непонятными причудами и бесцеремонностью этой девушки. Но единственный вывод, который ему удалось сделать в результате своих размышлений, заключался в том, что с ней недурно было бы «уединиться где-нибудь».

Через два дня Уинтерборн «уединился» с мисс Дэзи в Шильонском замке. Он ждал ее в большом холле гостиницы, где слонялись и глазели по сторонам гиды, лакеи и иностранные путешественники. Ему самому не пришло бы в голову назначить свидание в таком месте, но мисс Дэзи приказала ждать себя именно здесь. Она сбежала вниз по лестнице в элегантном строгом дорожном костюме, застегивая на ходу длинные перчатки, прижимая к своему стройному стану нераскрытый зонтик. Уинтерборн был наделен воображением и, как выражались наши предки, чувствительным сердцем.^{19} Услышав на широкой лестнице быстрые, уверенные шаги мисс Дэзи, окинув взглядом ее туалет, он почувствовал, что их предстоящая поездка будет овеяна романтикой, точно и в самом деле это было «похищение». Он провел мисс Дэзи сквозь толпу праздных людей, собравшихся в холле; ее провожали пристальными взглядами. Она принялась болтать, как только подошла к нему. Уинтерборн полагал, что они поедут к Шильонскому замку в коляске, но мисс Дэзи во что бы то ни стало захотела ехать на пароходике. Она заявила, что пароходы — ее страсть. На озере всегда такой приятный ветерок, и публики будет много. Поездка быстро подошла к концу, но спутница Уинтерборна успела много всего наговорить за это время. На взгляд молодого человека в этой их эскападе было нечто смелое, рискованное, и такого же отношения к ней он ждал и от мисс Дэзи, правда, привыкшей пользоваться свободой. Однако ему пришлось испытать разочарование. Дэзи Миллер была очень оживлена, она находилась в прекрасном расположении духа, но в ее манере держать себя не чувствовалось ни малейшего волнения: она не избегала ни его взгляда, ни взглядов посторонних людей, не краснела от смущения, встречаясь с ним глазами или замечая, что сама привлекает к себе чужие взоры. Пассажиры засматривались на нее, и Уинтерборну было приятно, что у его спутницы такая элегантная внешность. В глубине души он побаивался, как бы она не вздумала слишком громко говорить, смеяться и, чего доброго, разгуливать по палубе. Но вскоре все его опасения рассеялись, он улыбался, не сводя с нее глаз, а она спокойно сидела на скамейке, высказывая разные оригинальные суждения. Уинтерборну еще не приходилось слышать такой милой невинной болтовни. Его убедили, что Дэзи вульгарна. Но так ли это, или, может быть, он просто начинал привыкать к ее вульгарности?

Разговоры мисс Дэзи с самого начала приняли, выражаясь научно, объективное направление, но время от времени она затрагивала и личные темы.

— Почему у вас такой торжественный вид? — спросила вдруг мисс Дэзи, устремив на Уинтерборна свои милые глаза.

— Торжественный? — удивился он. — А мне казалось, будто я улыбаюсь во весь рот.

— Можно подумать, что вы везете меня на похороны. Если это называется «во весь рот», значит, у вас ротик очень маленький.

— Вы хотите, чтобы я сплясал жигу здесь на палубе?

— Ах, пожалуйста! А я обойду публику с вашей шляпой. Это окупит расходы по путешествию.

— Мне еще никогда не было так хорошо, как сейчас, — вполголоса сказал Уинтерборн.

— Как приятно, что вы так говорите. Какой вы все-таки странный!

Лишь только они остановились у причала и вошли в замок, их разговор окончательно принял субъективное направление. Дэзи бегала по сводчатым подземельям, шурша юбками, взбиралась по винтовым лестницам, шаловливо вскрикивала, с испугом отступая от oubliettes,[6] а ее очаровательные ушки внимательно выслушивали объяснения Уинтерборна. Но он чувствовал, что история средневековья мало интересует мисс Дэзи, мрачное прошлое Шильонского замка не действовало на ее воображение. Им посчастливилось бродить там в обществе одного лишь смотрителя, и Уинтерборн условился с этим должностным лицом, что их не станут торопить, не помешают останавливаться, где захочется. Смотритель великодушно снизошел до этой просьбы, тем более что Уинтерборн предварительно проявил великодушие со своей стороны, и под конец предоставил их самим себе. Мисс Миллер не отличалась особой последовательностью в своих высказываниях, но если ей хотелось что-нибудь узнать, предлог для этого всегда находился. Забираясь в мрачные бойницы замка, она нашла не один такой предлог и, забрасывая Уинтерборна неожиданными вопросами о нем самом, о его семье, его прошлом, его вкусах, привычках и дальнейших намерениях, сообщала ему интересные сведения о себе самой. О своих вкусах, привычках и намерениях мисс Миллер дала самый подробный и в высшей степени благоприятный отчет.