Дезинформация

В январе 1951 года, когда пришло время выпуска первого в Румынии поколения инженеров и экономистов, подготовленных при власти коммунистов, меня призвали в качестве офицера разведывательного аппарата огромного советского блока. При советском коммунистическом режиме, когда правительство полностью оплачивало ваше образование, у вас не было права выбора своего работодателя. Правительство решало, где вам надо работать, и с этим ничего нельзя было поделать.

Я находился в смятении. Не зная в действительности, что это такое – Америка, я был не в состоянии осознать истинные масштабы своей потери. Однако в то время я также не знал, что представляет собой Секуритате. Вместе с тем я только-только начал пользоваться определенной популярностью среди сокурсников благодаря сатирическому журналу “Ariciul” («Дикобраз»), который я выпускал, сам рисуя для него карикатуры. После того как нацистские войска оккупировали Румынию и превратили бухарестский филиал «Дженерал моторс» в воинскую часть по ремонту немецких автомобилей и грузовиков, отец открыл свое собственное дело по ремонту машин. Это было единственное место в Румынии, где ремонтировали американские автомобили, и он делал свою работу так хорошо, что смог купить мне машину в качестве награды за поступление в Политехнический институт. Эта машина, небольшой «Пежо», помогла мне преодолеть трудности в общении с коллегами, потому что среди примерно двух тысяч студентов в этом инженерном учебном заведении автомобили были только у двух юношей.

Говорят, что в стране слепых и одноглазый – король. Это очень напоминало ситуацию со мной в Секуритате. Данная организация, созданная всего несколькими годами ранее, вначале была укомплектована спешно завербованными шахтерами и фабричными рабочими – «синими воротничками». Они считались политически надежными, но большинство из них едва могли держать ручку. По сравнению с ними я был просто вундеркиндом. Мой отец, начинавший жестянщиком в лавке своего отца, был полон решимости сделать все, чтобы его единственному ребенку никогда не пришлось брать в руки молоток, поэтому все свободные деньги он расходовал на мое образование. В девять лет я мог играть на скрипке «Крейцерову сонату» Бетховена, в двенадцать блистал на музыкальных вечерах, которые я мог организовать для своих одноклассников, исполнением “Idйe Fixe” Берлиоза, а в шестнадцать лет я читал лекции на тему романа Марселя Пруста «В поисках утраченного времени» («Память о прошлых вещах»).

Мое образование являлось, однако, не единственным фактором, благоприятствовавшим карьере в разведке. Через несколько месяцев после того, как я стал офицером Секуритате, меня вызвал начальник, капитан Фанел Лазаровичи, и велел мне завтра первым же делом представиться начальнику Директората[13] кадров. На его лице отражалось соболезнование. Директорат кадров стал именем, наводящим ужас на всю страну, а перед начальником Директората кадров Секуритате все испытывали смертельный страх. По крайней мере, я слышал, как об этом шепотом переговаривались мои коллеги из числа офицеров. По их словам, простым мановением пальца он мог повысить тебя в должности, или понизить, или сделать так, чтобы ты исчез без следа. Конечно же, я всю ночь не мог сомкнуть глаз.

Когда апрельским утром 1951 года я постучал в дверь из красного дерева с табличкой «Начальник Директората кадров», рубашка прилипла к моей взмокшей спине. Может быть, «они» узнали о моих прежних посещениях американского посольства? Или о монетке с изображением короля, которую я обычно носил с собой? Я незаметно изогнул шею, чтобы убедиться, была ли на мне цепочка. Можно ли было обвинить меня в том, что я носил на ней крестик?

Оказавшись посередине комнаты размером с теннисный корт, я принял стойку «смирно» и выпалил:

– Здравия желаю, товарищ полковник! Младший лейтенант Ион Михай Пачепа прибыл!

– Черт возьми! – за столом громко выругались по-русски. – Черт, ты уже совсем взрослый!

Мне потребовалась минута для осознания, что мне знаком этот голос. И что бульдог в погонах, сидевший за столом, был сыном человека, в свое время работавшего с моим отцом в представительстве «Дженерал моторс» в Бухаресте. Его отцом был Кэрол Деметра – как же я мог забыть его? С 1938 года, когда Кэрола Деметру арестовали по обвинению в коммунистической деятельности, и до 1944 года, когда он был освобожден советскими войсками, мой отец лично следил за тем, чтобы ни жена, ни сын заключенного ни в чем не испытывали недостатка.

– Ты помнишь, как твой отец вмазал мне по морде? – спросил полковник. Его усы ощетинились на меня, как иглы дикобраза.

Я весь обмяк. Как я мог забыть? Я был вместе с отцом, когда тот наконец обнаружил сына Деметра, который, сбежав из дома несколько недель назад, ошивался у нас в районе с бандой подозрительных личностей. У меня в памяти до сих пор осталась сцена, как тяжелая рука отца отпечаталась на щеке беспутного подростка. На меня отец никогда не поднимал руки. Он всегда использовал в воспитательных целях только слова.