Диаборн (ЛП)

Я спустилась по лестнице. Грузовик Куинна стоял на своем обычном месте, не то чтобы он мог водить его с гипсовым сапогом на ноге. Я побежала через двор и открыла заднюю дверь. Я почти дошла до входной двери, думая, что он может сидеть на крыльце, когда услышала стук со второго этажа.

Он был на лестнице, устанавливая потолочный вентилятор в единственной законченной спальне.

— Что ты делаешь? — мой голос выражал моё неверие. — Ты не должен стоять на лестнице. Ты собираешься убиться?

Он проворчал ответ, и мой взгляд упал на его раненую левую ногу.

— Где твой сапог?

— Где-то в гараже, — сказал он, пожав плечами.

— Ты должен носить его шесть недель.

— Сегодня он мне уже не нужен.

Я прошла вокруг лестницы, глядя на его обувь.

— Ты имеешь в виду, что не чувствуешь боли?

— Когда я проснулся сегодня утром, я проверил ногу. Все было хорошо, поэтому я снял сапог. Странно, знаю, но я не жалуюсь. Я могу сделать намного больше без этой штуковины на моей ноге.

— Но это невозможно. Я видела рентген. У тебя там был перелом, — я подошла ближе и указала на его ногу. — Серьезно, я это видела.

Он пожал плечами, как будто это было неважно.

— У меня, должно быть, действительно бесценные кости, потому что так происходит всю мою жизнь. Я не могу сказать сколько раз, боюсь ошибиться, — как будто он, наконец, осознал, что я была там, он застенчиво повернулся ко мне. — Умм, Уиллоу…

— У меня для тебя кое-что есть, — перебила я. И протянула ему записку.

Он взял её и улыбнулся, поднимаясь по лестнице.

— Да?

— Да.

Он сложил записку, а затем достал свой кошелек и положил в него.

— Я этого не заслуживаю, — сказал он, опустив глаза.

— Конечно, ты заслуживаешь.

Он с явным разочарованием потер руку. Эффект состоял в том, что цвета комнаты затмил серый.

— Но я был так зол на тебя, и это даже не было правдой. Дело не в том, что я не хочу твоей помощи. Я не хочу нуждаться в твоей помощи.

— Предполагаю, это ново для тебя — нуждаться в помощи, но Куинн, ты не просто еще один благотворительный проект. Ты помогаешь мне так же, как я помогаю тебе, — я подняла руки и медленно повернулась. — Посмотри, что ты сделал для меня, а я не заплатила тебе ни копейки.

— И я не стану брать твои деньги, если ты попытаешься. Это хорошая терапия.

— Но это твоя единственная терапия?

Я потянулась к его руке.

— Несмотря на то, что ты делаешь это для меня, и я должна тебе больше, чем могла бы когда-либо заплатить, моя потребность помочь тебе не имеет ничего общего с этой комнатой. Я хотела, чтобы ты остался в доме со мной прошлой ночью, потому что я нуждаюсь в тебе рядом со мной. Даже когда тебя слишком много для меня, ты мне нужен. Когда я теряю тебя в тумане отчаяния, мне нужно почувствовать момент, когда ты появляешься на другой стороне. Я хочу знать, что заставляет твое сердце болеть, Куинн. Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всех синяках и переломах. Я хочу, чтобы ты назвал своих демонов, чтобы я могла быть рядом с тобой, когда ты поборешь их. Я хочу быть твоей терапией, Куинн.

Его руки опустились вокруг меня, и он прижал меня к себе, так крепко сжав, что я едва могла дышать.

— Пошли со мной. Отправимся в Луисвилл сегодня, как мы и планировали. Нам будет полезно сбежать ненадолго.

— Ты уверен, что достаточно здоров?

Он переместился с ноги на ногу, словно проверяя их.

— Никакой боли.

— А твоя голова?

— Прекрасно.

— Я должна закончить свою смену.

Каким-то образом его руки сжали меня еще крепче.

— Но это означает, что я должен отпустить тебя.

— Я вернусь. Обещаю.

Он слегка отстранился, приподнял мой подбородок и прижался губами к моим. Его поцелуй был извиняющимся и обнадеживающим.

— Если нужно, но поспеши.

Я прошла обратно по двору, намного легче, чем несколько минут назад.

— Получилось все исправить? — спросил Райан, когда я вошла через черный ход.

— Да, — сказал я, хватая кофейник, чтобы обновить чашки. Благодарность, которую я послала ему, была невербальной, в ответ он мне кивнул и послал понимающий взгляд.

Я прошлась по кафе, наполняя чашки до верха, именно так, как я чувствовала себя — заполненной до краев. В то время как по большей части говорила я, он сказал то, что мне нужно было услышать. Я знала, что он сожалеет о сказанном так же уверенно, как знала, что прощение польется из моего сердца.

Когда-нибудь, скоро, я надеюсь, что мои признания тоже прозвучат.

Я подошла к старику Хансену с необычайно яркой улыбкой даже для себя самой.

Он накрыл рукой чашку, чтобы я не могла ее наполнить.

— Ну, теперь ты, безусловно, в лучшем настроении. Я предполагаю, что ко всем этим взлетам и падениям имеет какое-то отношение парень, — он отодвинул стул, чтобы встать.

Я ласково улыбнулась, не собираясь позволять старику — даже тому, кто мог быть влюблен в Дженис в свое время — ослабить мое новое хорошее настроение. Я заслужила это.

— Отношения редко бывают легкими, мистер Хансен.

Он схватил трость, которую прислонил к стене.

— Особенно, если они сложнее, чем им стоило бы быть. Если бы ты читала книги, это помогло бы и твоему другу в конце зала, — он проворчал еще несколько непонятных слов, а затем пробормотал прощание.