Диаборн

— Они были в кузове машины. Хорошо, что дождя не было, иначе завтра мы бы надели мокрую одежду.

Тот факт, что Куинн проявил подобный жест, внезапно переполнил меня, и я набросилась на него. Мы упали вместе на одну из кроватей, и это было немного похоже на падение в облако.

— Это потрясающе, Куинн. Я не могу поверить, что ты все это сделал для меня, — он перевернулся и оперся на руки надо мной, заставляя сердце танцевать в моей груди. Мы были одни в гостиничном номере, в ста милях от всех наших забот и страхов. Я отчаянно надеялась, что они не преследуют нас и не найдут.

— Я полагаю, что должен был перед тобою извиниться, — сказал он, наблюдая за моими губами, как всегда, когда он размышлял о том, чтобы поцеловать меня. Его пальцы обхватили мои ладони, прижимая руки к кровати. Если бы я могла видеть что-то помимо него, я знала, что найду белое постельное белье, окрашенное пурпурным желанием.

— Все было забыто еще несколько часов назад, — пообещала я, желая прекратить говорить и начинать действовать потому, что мы оба явно этого хотели.

— Не я. Ненавижу, что я причинил тебе боль. Это именно то, чего я боялся, — его голос был глубоким и хриплым. Он закрыл глаза, как будто память о случившемся преследовала его.

— Ты не хочешь причинить мне боль, и этого достаточно для меня, — мое сердце бешено колотилось в груди. — Ты можешь меня поцеловать, Куинн.

Его губы прикоснулись к моим с благоговением, отражающим мою собственную преданность ему. Наши языки танцевали, дегустируя, пожирая и попрошайничая. Поцелуй Куинна был похож на то, чтобы стоять посреди бушующей грозы. Желание клубилось вокруг нас, как темные, опасные грозовые тучи, угрожающие намочить нас в любой момент. Необходимость искрилась вокруг нас, в результате чего у меня в животе загорелся комок тоски. Мои руки схватились за него. Мои пальцы вонзились в его кожу даже через ткань его рубашки. Если он не примет меня в скором времени, я буду той, кто взорвется.

Он отскочил, садясь на край кровати, оставляя меня взъерошенной и озадаченной.

— Лучше нам подготовиться.

— Подготовиться к чему? — я неохотно перекатилась на другую сторону кровати и села спиной к нему, пока пыталась соображать. «Я готова! — хотела я прокричать. — Почему он не готов? Почему ему было так легко оттолкнуть меня?»

— Мы уходим. Пройдемся по нашему списку.

Я вздохнула и встала. Схватила свою сумку и бросила ее на пустую кровать с силой, отражающей мое разочарование. Я подняла глаза, чтобы найти его, наблюдающего за мной с задумчивым выражением.

Я повернулась спиной к нему и порылась в своём чемодане, чтобы посмотреть, что Ванесса упаковала для меня.

— Для чего нам дресс-код на сегодня? — спросила я, вытаскивая черное платье, которое одевала на свидание с ним. Я не могла винить Ванессу. Она не знала, что я носила его накануне вечером, и это, вероятно, все, что она могла найти в моем шкафу, который был заполнен в основном одеждой подходящей для приготовления еды. — Ванесса упаковала платье, которое я одевала прошлым вечером, — я слышала раздражение в своём голосе.

Его руки обняли мою талию и притянули к нему. Возможно, он и оттолкнул меня, но я чувствовала сквозь его джинсы, что он не хотел этого. Его губы коснулись моей шеи, и я снова расплавилась.

— Я бы не стал беспокоиться об этом. И я сомневаюсь, что между толпой внизу и толпой прошлой ночью много совпадений.

— Ты единственный, кто меня волнует, и ты уже видел меня в этом, — я грустно посмотрела на платье, когда уронила его на кровать.

— И я не могу дождаться, когда увижу его снова, — сказал он, двигаясь против меня. — Не думай, что это легко, Уиллоу. Отрицать себя — самое трудное, что я когда-либо делал. Разве ты не чувствуешь насколько сильно я хочу тебя? — его голос был хриплым. Его дыхание горячим на моей коже, вызывающим мурашки. — Я хочу тебя больше, чем когда-либо. Но что, если я не гожусь тебе? Вчера вечером я предстал пред тобой в истинных цветах.

Я покачала головой. Единственное, что его цвета показали мне, что он был в противоречии, сердитый и в равной степени раскаявшийся.

— Это были просто слова. Мне не угрожало никакой реальной опасности.

— Слова могут нанести такой же вред, как и рука, Уиллоу.

— Куинн…

Он прервал меня.

— Иногда я чувствую себя таким неконтролируемым. Я не знаю, где я и что я говорю. Иногда я даже не знаю больше, кто и что я, — его руки сжались вокруг меня. — Внутри меня живет чудовище, Уиллоу. Я чувствую, что оно борется за контроль, заставляя меня делать то, чего я не понимаю. Я не хочу, чтобы ты была жертвой в моих руках.

Я обернулась и обняла его. Я положила голову ему на грудь, слушая его сердцебиение.