Диаборн

Я продолжала вышагивать, пытаясь собрать кусочки головоломки, которой был Куинн Диаборн. И засмеялась над ответом, который был прямо перед моим лицом. Как имя Райана Белера, имя Куинна намекало на его наследие. С другой стороны, имя принадлежало его матери, и, насколько мне известно, она не была оборотнем.

Я на что-то наткнулась, и убрала листья с ногой, чтобы обнаружить сапог Куинна. Другой кусочек головоломки встал на свое место, заполнив очередную брешь. Однажды лодыжка Куинна была сломана. На следующий же день, он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы самостоятельно ходить и подниматься по лестницам. К вечеру у него не было даже хромоты.

Конечно.

Известно, что обращение быстро исцеляло. Даже в человеческой форме оборотни исцелялись быстрее, чем простые люди. В измененном виде это было просто поразительно быстро. Если Куинн обратился за ночь до нашей поездки в Цинциннати, его лодыжка могла бы легко зажить к утру.

Я упрекнула себя за то, что не поняла этого раньше, и напрягла свой мозг, пытаясь вспомнить, что он говорил об этом. Давал ли он мне какие-то намеки? Я была уверена, что он этого не делал. Он выглядел так же растерянно, как и я, когда сказал, что пытался встать утром и обнаружил, что ему лучше. Он сказал, что так было всегда. Казалось, он верил это, но почему поверила я?

Я была глупа. Ослепленная своим увлечением им и желанием иметь отношения с кем-то, кто не был тронут магией Вудлэнд Крик. Подсказки же были прямо передо мной.

Я отправилась обратно в постель и сняла с себя одежду, чтобы он не знал, что я следовала за ним. Через несколько часов мне нужно будет одеться снова и открывать кафе. Я надеялась, что Куинн присоединится ко мне раньше.

Я постаралась откинуть все мысли и без надежды повернулась, желая заснуть. Мои мысли метались повсюду, и я хотела обвинить Куинна в том, что он лгал мне, но знала, что не имею права.

Когда он пробрался обратно в комнату более чем два часа спустя, он шел, не с прямой спиной и горделиво расправленными плечами, как тогда, когда уходил, а как человек ощущающий вину. Я зажмурилась и увидела потоки усталого коричневого и предостерегающего желтого цветов. Комбинация была унылой; существовали прорехи в том, что, я решила, было правдой только несколько минут назад.

Аномалия среди подобных ему гордых существ, он скользнул в постель, все еще пахнущий кедрами и морозным воздухом Индианы. Куинн устроился под толстым пуховым одеялом, и его тяжелое сердцебиение мгновенно разрядило мой гнев.

— Где ты был? — прошептала я.

Он застыл, а затем издал долгий, расстроенный вздох. Пространство между нами заполнило сожаление и замешательство.

— Предполагаю, что нет смысла лгать тебе. Ты увидишь это, — в его голосе не было и намека на раздражение, только смирение, доказывающее, что он был близок к принятию навязчивой природы моих способностей.

— Только если это не заставит тебя чувствовать вину, — я скользнула ближе и устроилась в изгибе его плеча. Он обнял меня рукою, притягивая к себе. — Из-за этого ты чувствуешь себя виноватым?

— Говоря неправду? Да, — его осуждение было тяжестью в воздухе вокруг нас. — А зачем мне лгать после всего, через что мы прошли?

— Иногда кажется, что слишком через многое? Я беспокоюсь, что это слишком много со всем прочим, с чем тебе приходиться иметь дело, — мы были вместе недолго, но для нас ничего не было легким.

— О чем ты думаешь? — он проверял мои способности.

— Я думаю, ты знаешь, что справишься с этим, — честно ответила я.

— Я знаю, что справлюсь вместе с тобой, — словно чтобы доказать это, он скользнул ладонью по моему голому бедру. Подушечки его пальцев скользили по изгибу моей спины. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением и обожанием.

— И я могу справиться с правдой, Куинн. Я могу принять все, что ты мне скажешь. Где ты был сегодня?

Несколько секунд он молчал, прежде чем заговорил.

— Ты мне поверишь, если я скажу, что не уверен?

— Да, — ответила я, потому что знала, что это было правдой. Я провела рукой по его груди и обнаружила, что его кожа была горячей под моим прикосновением. Еще одна подсказка, которую я пропустила. Врач в больнице сказал, что у него высокая температура, и я предположила, что у него была лихорадка, возможно, началась пневмония с тех пор, как его обнаружили на холодном снегу. Теперь я знала, что он всегда был таким горячим, что было нормальным явлением для оборотней. — Ты опять бродишь во сне?

Его руки замерли.

— Должно быть, так оно и было. Я не помню, как уходил, — я чувствовала его смятение, когда он мучительно пытался вспомнить. — Это случается часто. Большинство ночей с тех пор, как я вернулся домой, если ты хочешь правды. У меня много кошмаров. Я не могу отделаться от воспоминаний о войне. Армейский психиатр говорил, что это воспоминания, которые из-за ПТСР пытаются прорваться из моего подсознания.

Я поцеловала его плечо, чтобы дать понять ему, что слушаю, но молчала в надежде, что он, наконец, откроется мне в тихом мраке моей комнаты.