Диадема для Золушки[СИ]

Бахровцев-старший восседал на троне и чувствовал себя настоящим королем. Царевич Александр — он же Иван Бахровцев, он же просто Вангог светился от счастья, вальсируя со своей невестой под классическую музыку. А Настасья заливисто смеялась, глядя на него. Но мелодия кончилась и устало вздохнув она попросила отвести ее в сторону, чтобы не мешать танцующим.

— Пойдем с отцом поговорим, — предложил Иван.

Настя кивнула.

— Пап тут такое дело, — замялся Вангог, смерив взглядом стоящих рядом с отцом гостей. Отец махнул рукой, чтобы их оставили одних, на сколько это было возможно в большом зале, — Мы вчера подали заявление в ЗАГС.

— То есть вы меня на свадьбу приглашаете, — уточнил олигарх, — Что же вам подарить по такому случаю?

— Мы об этом пока не думали, — пожал плечами сын, — но вот тебе подарок уже организовали.

— И где же он?

— Должен появиться примерно через восемь месяцев, — радостно заявил Вангог, крепче притягивая к себе Настасью.

— Да что вы! — воскликнул отец, — Настенька, как же вы решились-то?

— А чего было решать, все само собой получилось, — смутилась Настасья.

— Я так понимаю, в Лондон ты больше не поедешь? — предположил Игорь Борисович.

— Пока Насте нужно быть здесь, я от нее ни на шаг! — уверенно заявил Вангог.

— А шаг сделать все-таки придется, — усмехнулся отец, — у меня для невестки тоже подарок найдется.

Он снова махнул рукой. И к ним подошли мужчина и женщина, в которых Настасья признала родителей, и кинулась к ним на шею.

— Простите меня! — шептала она им, — Вы скоро станете бабушкой и дедушкой!

У мамы навернулись слезы счастья, а отец тяжело вздохнул, но возмущаться не стал.

Подошел Мартин.

— Вы Ульяну не видели? — встревоженно спросил он.

— Нет пока не появлялась, — ответил Вангог, сочувствуя другу.

— Диадема?…

— Папа ее бдительно охраняет, — кивнул Иван на отцово кресло, возле которого на столике под шарфом покоилась драгоценность.

— Лента? — все-таки Мартин сильно волновался.

— Здесь же…

— Пойду пройдусь.

Мартин в который раз обошел весь зал вдоль и поперек, но не смог найти Ульяну и невольно вспомнил свой сон. И ведь ее очки лежали в кармане его идеального белого смокинга…

Он резко обернулся. И спустя мгновение понял, что в этом не одинок.

Она была без маски. Она еще стояла возле входа в зал, гордо вскинув острый подбородок, оглядывала присутствующих, даря улыбки и приветственно склоняя голову каждому, осмелившемуся к ней обратиться. В толпе она увидела человека, из-за которого жила два года под панцирем в образе серой мышки, но только выше вскинула подбородок и прошла мимо не обращая внимания. Ей вдруг стало все равно, как и кто на нее смотрит. Для нее самым главным человеком был Мартин. Только его мнение ей было важно. И сейчас она здесь только для него.

Несомненно, именно она должна быть сегодня королевой бала. Она была ослепительно прекрасна. Ее безумно яркие голубые глаза сияли счастьем. И это она была его Золушкой.

Их взгляды встретились, и она улыбнулась. Но стоило ей сделать только шаг в его направлении, и, как по мановению волшебной палочки, музыка стихла и гости расступились, образовав живой коридор к нему. Она остановилась в шаге от него, и тут, откуда ни возьмись, появился Ваногог с диадемой на красной бархатной подушечке.

— Но… — она неслышно ахнула от восхищения, но Мартин уже короновал ее, и поправлял белую ленту. — Я же разбила ее вдребезги?

— Надо полагать вы Улита Бахровцева, она же Ульяна Цветкова и моя любимая Золушка? — уточнил Мартин.

— Да.

— Могу я пригласить самую красивую девушку во всей вселенной на вальс?

— Конечно.

Улита присела реверансе и головокружительный танец унес их в счастливую безмятежность…

Эпилог

Два года спустя.

— Ульяна, выходи! — позвал ее Мартин.

— Нет, — уперто отвечала Уля из-за двери.

— Улька, мы и так уже опаздываем! — взмолился муж, глядя на часы.

— Я в таком виде с места никуда не тронусь! — она стояла в ванной, смотрелась в зеркало и собственное отражение ей сильно не нравилось.

— Что опять не так? — он уже выходил из себя, хотя понимал, что это нормальное явление.

— Вызывай Вангога!

— Ты думаешь, что говоришь? Мы же к нему едем!

— Ну и что!

— Уля!

Мартин не надолго вышел из комнаты за телефоном, а когда вернулся, его жена уже сидела на кровати сложив руки на коленях и беззвучно лила слезы.

Он молча сел перед ней на корточки и взял ее руки в свои, как когда-то давно в клубе, и она опять отводила взгляд.

— Мартин, ну почему? — Улита сильнее сжала его руки и посмотрела в глаза.

— Что «почему»? — удивился он.

— Почему я так растолстела? — слезы все еще стекали по ее щекам.

— Радость моя, тебе рожать через пару недель, — Мартин улыбался, — И какой по-твоему ты должна быть при этом?

— Ну ладно живот, но щеки! Мартин посмотри на эти щеки! Разве такими они были!

— У тебя самые красивые щеки на свете! И ты станешь самой лучшей и самой красивой матерью в мире! А наша дочь будет самым лучшим ребенком во всей вселенной. Я тебе это обещаю! Поэтому переставай плакать. Нас Вангоги уже заждались.