Дядя Бернак

Я решительно недоумевал, куда он несся с такой быстротой. Он ни на минуту не останавливался и не оглядывался на нас ни разу, но неуклонно продвигался вперед, как человек со строго определенной целью. Лейтенант Жерар и я были легче, чем Туссак, и наши лошади не были хуже его, так что мы вскоре начали настигать его. Если бы мы все время могли видеть Туссака, то, несомненно, скоро догнали бы его, но он гораздо лучше нас знал местность, и мы, естественно, боялись потерять его след. Когда мы доскакали до спуска с холма, я чувствовал, что мое сердце замирало от страха, что мы уже не увидим его больше. Но опасения были напрасны: Туссак, нисколько не скрывась, скакал все прямо и прямо. Но вскоре произошло именно то, чего мы так боялись. Мы были не более как в ста шагах от него, когда окончательно сбились со следа. Туссак скрылся на одном из поворотов дороги, в чем мы и убедились, выехав на вершину холма. – Вот здесь какая-то дорога налево, – крикнул Жерар, возбужденный до последней степени. – Поедем влево, мой друг, поедемте влево! – кричал лейтенант.

– Подождите минутку! – крикнул я. – Здесь другая дорога направо, он мог поехать и по ней!

– Ну так вы поезжайте по одной, а я по другой.

– Подождите на минуту, я слышу стук подков!

– Да, да, вот его лошадь!

Высокая вороная лошадь, в которой мы сразу узнали лошадь Саварея, внезапно вылетела из густой заросли терновника, но она была без седока. – Он нашел здесь в кустарнике какое-нибудь потаенное место! – крикнул я.

Жерар слез с лошади и повел ее вслед за собой в кусты. Я последовал его примеру и, пройдя несколько шагов, мы очутились в ломках мела. – Ни малейшего следа! – крикнул Жерар, – он скрылся от нас! Но в эту минуту я понял все. Его бешенство, его гнев, вызванный, по словам мельника, полученным письмом, без сомнения, объяснялся известием о том, кто предал их в ту роковую ночь нашего общего приезда. Туссак смутно догадывался об этом, но, получив письмо, окончательно удостоверился. Его обещание отдаться в руки только завтра утром было сделано именно с той целью, чтобы иметь время отомстить моему дяде! И с этой целью он доехал до места ломки мела. По всему вероятию, это было то же место, в котором открывался подземный проход, шедший из Гросбуа. Туссак, пробираясь в замок моего дяди для различных переговоров, вероятно, узнал секрет этого прохода.

Два раза я ошибался, пробуя нащупать узкое отверстие и только в третий раз увидел в сгущавшейся темноте сияющее черное отверстие в белой стене. В этих поисках мы провели довольно много времени, так что Саварей пешком успел присоединиться к нам; оставив лошадей у входа в туннель, мы сами проникли туда и в полном мраке пошли вперед, ощупью разыскивая дорогу.

Когда мы в первый раз шли этим корридором с дядей, путь этот мне не показался таким длинным, потому что у дяди был с собою факел, освещавший путь, но теперь, в полной тьме, неуверенным в своей дороге, этот проход показался нам бесконечно длинным. Я услышал сзади себя голос Саварея, спрашивавшего, сколько еще миль предстояло нам сделать по этому кротовому лазу?

– Тсс! – прошептал Жерар, – кто-то движется впереди нас. Мы прислушались, затаив дыхание. Далеко впереди нас я вдруг услышал шум двери, поворачивавшейся на петлях.

– Он, он, – прошептал порывисто Саварей, – этот негодяй здесь, я вполне уверен! Наконец-то он в наших руках!

Но страх снова проник в мою душу: я вспомнил, что дядя открывал дверь, ведшую в замок, каким-то совершенно особым способом. По стуку открывавшейся двери можно было судить, что Туссак знал этот секрет. Но если он запер ее за собой?! Я вспомнил величину и прочность железных засовов, которыми эта дверь замыкалась, и понял, что в самый последний миг, когда мы находились почти у цели, эта дверь могла оказаться неодолимой преградой! Мы быстро двинулись вперед, и я, не сдержавшись, издал радостный крик: впереди мерцающий, желтоватый свет лился и прорезывал тьму, окружавшую нас. Дверь была отворена! Опьяненный жаждой мести, Туссак не помнил, что ему могла грозить опасность от преследователей, гнавшихся за ним по пятам. Теперь мы уже не колебались долее; быстро вбежав по винтовой лестнице, мы пробежали вторую дверь и очутились в каменном коридоре Гросбуа, по-прежнему освещенном одной лампочкой на самом заднем конце.

Крик ужаса, долгий, мучительный вопль страха и отчаяния огласил тишину, когда мы вбежали в замок.

– Спасите! Спасите! Он убьет его! Он убьет его! – раздался чей-то неистовый голос, и сужанка стремительно бросилась по направлению к нам по коридору.

– Помогите, помогите! Он убьет monsieur Бернака!

– Где он? – крикнул Саварей.

– Там, в библиотеке! Дверь с зеленой занавесью!

Снова раздался отчаянный крик, перешедший в хрипенье. Мы услышали глухой отрывистый треск; что-то захрустело, словно сломанный хрящ… Один я хорошо понимал значение этого звука. Мы бросились в комнату, но и отважный Саварей, и безгранично смелый гусар мгновенно отпрянули назад при виде ужасной картины, представившейся нам!