Дядя Фёдор, пёс и кот. Полное собрание

— А ничего. Все эти деньги к «Че» не вернулись. А шахтёры всё шапками стучат. Тогда он стал у народа и у иностранцев на короткое время деньги занимать. На три месяца. Мол, через три месяца верну и ещё двадцать процентов прибавлю. Раз занял, два занял. А потом уже надо было больше процентов отдавать, чем он денег занимал.

У мужиков голова совсем кругом пошла и глаза на лоб вылезли.

— И тогда «Че» на другую работу перешёл. А вместо себя комсомольца «Ки» назначил.

— И что дальше было?

— Комсомолец «Ки» все дела внимательно посмотрел и за голову схватился. «Караул! У нас совсем нечем платить! Фиг вам, иностранчики, а не ваши деньги!»

— И что?

— А то. Иностранцы возмутились, все поставки прекратили и начался жуткий скандал. Комсомольца «Ки» в шею вытолкали, а этот Черномырдин, который «Че», опять вернулся и ахнул: «До чего Россию без меня довели!»

— Ну, хорошо, — говорят мужики, — а молоко-то почему подорожало? При чём тут поставки и доллары?

— Да я ж вам, дуракам, и объясняю, — кричит Матроскин. — Сено у нас голландское, комбикорм японский. Их же на доллары покупают. А раз мы иностранцам фиг показали вместо денег, они нам тоже фиг показывают вместо комбикорма.

— А где наше родное сено? — кричат мужики.

— Это вы у меня спрашиваете? — отвечает Матроскин. — Да посмотрите, с чем вы на меня пришли? Раньше на помещика с вилами ходили и с косами, а вы с чем явились?

Посмотрели мужики и верно — пришли они на Матроскина с бутылками и с палками прессованной колбасы, которую есть нельзя, а драться которой можно.

И поникли они головами.

— Так что вы не по адресу явились! — кричит Матроскин. — Вы с этими орудиями труда туда, в Кремль идите. Там с этими «Че», «Б.Б» и «Б.Е» на месте разбирайтесь! А я здесь ни при чём.

И с тех пор стал Матроскин в Простоквашино звать Русь не к топорам, а к вилам и косам.

Как в деревне Простоквашино государственную думу распускали (Глава пятнадцатая)

Самым бестолковым в Простоквашино был, конечно, пёс Шарик. Он больше всех читал, он все газеты выписывал, но ничего толком не понимал, что вокруг происходит.

Он всё к дяде Фёдору приставал:

— Ну чего это наш Черномырдин с нашей оппозицией в Думе поделить не могут? Всё у них есть. У него Газпром, у них квартиры, жили бы себе и жили дружно.

— Как ты не поймёшь, — отвечал ему дядя Фёдор. — У него Газпром, счета в банках разных — это сила, а у них только квартиры московские и всё.

— Не знаю, — не соглашался Шарик. — По-моему, квартиры это тоже сила.

— Ты это с позиций своей будки говоришь, — спорил дядя Фёдор. — А по нынешним аппетитам квартиры это так — тьфу, семечки!

— И всё равно мне неясно, — говорит пёс. — Чего им ссориться? Поделили бы всё пополам, и всё.

— Это не так просто, — объясняет дядя Фёдор. — Давай я тебе на примере нашей деревни всё растолкую. Допустим, кот Матроскин — это наш премьер Черномырдин.

— Похоже, — говорит Шарик.

— А Печкин — это оппозиция.

— Хорошо, — соглашается Шарик. — А я?

— А ты — молчаливое большинство. Ты так просто гавкаешь во все стороны, чтобы тебя видно было и только.

Лохматое большинство обиделось, но не уходило, дальше слушало. И дядя Фёдор стал дальше объяснять:

— Так вот, Матроскин-Черномырдин ведёт наше Простоквашино вперёд и вперёд. А оно всё назад пятится и пятится. Нет, конечно, есть какой-то прогресс: пять ларьков винных выстроили круглосуточных. Челноки стали разъезжать во все стороны. Но трактора развалились. Завод секретный, который танки в лесу строил, закрылся. Молочная фабрика лопнула.

— Ой, правда! — говорит Шарик.

— Ну вот. Печкин и кричит, что он лучше Простоквашино вперёд поведёт. Я, говорит, тебе, Черномытроскин, не доверяю. Я тебя, Матроскомырдин, на чистую воду выведу. Мы раньше лучше жили. Я, говорит, свой партбилет откопаю, я тебе покажу.

— А что Матроскомырдин?

— А Матроскомырдин говорит: а я тебя тогда, дурной Печкин, распущу как Сидорову козу.

Дядя Фёдор спрашивает:

— Печкин, ты хочешь, чтобы тебя распускали, как свитер или как Сидорову козу?

— Не хочу! — говорит Печкин. — Ни в коем случае не хочу. Я, пожалуй, поостыну немного. Я с другими Печкиными посоветуюсь. У нас завтра большой слёт Печкиных начинается. Мы вместе и решим, как нам быть.

— Ну и что дальше будет? — спрашивает Шарик.

— А кто их знает? — отвечает дядя Фёдор. — Наверное, ничего. Это как карточный домик. Как временная постройка. В ней ничего менять нельзя. Выдерни одну карту, всё тут же и рассыплется.

Как раз в это время к ним настоящий кот Матроскин подошёл, не черномырдинский.

Он говорит:

— О чём вы тут спорили, я не знаю. А только ничего более долговечного, чем временные постройки, не бывает. Это не я сказал. Это люди говорят, которые всю жизнь в бараках живут.

Эпилог