Дядя Фёдор, пёс и кот. Полное собрание

Так что и дядя Фёдор, и кот Матроскин, и Шарик всё время в Простоквашино были делами заняты.

Шарик в это лето научными экспериментами очень интересовался. Как узнает, что где-то что-то научное происходит, хвать своё фоторужьё и туда. Потому что он своими фотоснимками немного подрабатывал в журнале «Собаки и жизнь».

А как раз в это лето профессор Сёмин настольный инкубатор купил и стал на дачной веранде для своей бабушки гусят выводить.

Вообще-то это была легенда, что «для бабушки». Это чтобы соседи не удивлялись. На самом деле он хотел проверить одну теорию — теорию профессора Лоренца, своего коллеги — специалиста по языку и поведению животных.

Профессор Лоренц утверждал, что первый предмет, который увидит выведенный гусёнок, он будет принимать за свою мать. Ну, если не за свою мать, так за своего начальника. Если первым предметом окажется подушка, то за этой подушкой гусята и будут следовать, как за мамой.

Поэтому профессор Сёмин целыми днями сидел с подушкой около инкубатора — проверял температуру, влажность и выводимость гусиных яиц. Он всё время просматривал эти яйца через картонку с дыркой, наводя их на яркую лампочку.

А Шарик с фотоаппаратом рядом крутился, хотел момент вылупления на плёнку сфотографировать.

Так они с профессором Сёминым два дня дежурили.

И конечно, без дяди Фёдора, почтальона Печкина и Шарика дело не обходилось. Они тоже всё время у инкубатора крутились.

Наконец яйца в инкубаторе стали покрываться трещинами и распадаться на части.

Профессор вынул лоток, и на глазах у всех из яиц стали гусята выбираться. Получилась интересная картина: профессор Сёмин им всё подушку подсовывает, а Шарик со своим аппаратом всё время впереди профессора вертится. Гусят щёлкает.

Скоро все гусята из яиц вылезли, пищать стали. И всех их Шарик сфотографировал.

— Отлично, друзья, — говорит профессор Сёмин всем зрителям, — завтра, как только они на ноги встанут, я буду им подушку показывать. Я этой подушкой их на речку поведу.

И все стали ждать утра.

Утром, ни свет ни заря, все члены худсовета к профессору Сёмину на дачу подтянулись. Начался эксперимент. И Шарик пришёл, и Матроскин, и дядя Фёдор, и почтальон Печкин даже.

Профессор Сёмин вышел на улицу с подушкой, а бабушка профессора ящик с гусятами вынесла. Она высыпала гусят на землю, и они стали траву щипать.

Профессор Сёмин им подушку показывает:

— Цып, цып, цып! Гусь, гусь, гусь!

Они ноль внимания.

Вокруг них Шарик с фотоаппаратом крутится, то привстанет, то присядет, то приляжет даже. И вот, как только он приляжет, все гусята к нему бегом. Так и стараются на фотоаппарат влезть.

Он им:

— Кыш, кыш!

А они не убегают, только пищат вокруг.

Профессор Сёмин совсем расстроился:

— Этот эксперимент неправильный. Профессор Лоренц что-то здесь не додумал.

Тут дядя Фёдор решил своё слово сказать:

— Эрик Трофимович, профессор Лоренц всё додумал, мне кажется. Это Шарик со своим фотоаппаратом что-то недодумал. Ведь первый предмет, который гусята увидели, был его аппарат. Так что это не вы, а Шарик должен гусят на речку вести.

Почтальон Печкин тоже слово вставил:

— Придётся тебе, Шарик, своим фотообрезом цыплятами управлять.

Почему он сказал «обрезом»? Да потому, что Шарик своё фоторужьё укоротил, он на нём приклад отвинтил.

И в самом деле, гусята за «обрезом» Шарика спокойно к речке пошли. Когда фотоаппарат на земле лежал, они вокруг него травку щипали. Но стоило фотоаппарату удалиться, они травку бросали и с писком за Шариком неслись на своих перепончатых лапках.

И в самую воду гусята за Шариком вошли и поплыли сразу же. Хорошо, что Шарик свой аппарат вовремя из воды вынул и не вымочил, а ведь мог бы его испортить.

Но всё это весной было, самой ранней. А сейчас уже осень наступила, правда, тоже ранняя. Гусята выросли, большие стали и начали даже подлётывать.

Однажды Шарик со своим фотоаппаратом направился журавлиный перелёт фотографировать. И шёл он мимо дачи профессора Сёмина как раз тогда, когда бабушка профессора (помните, которая с веником) гусей пасла.

Идёт себе Шарик, в ус не дует, и вдруг из гусиной стаи несколько гусей поднимаются и за ним бегом.

Шарик бежать. Гуси за ним.

Шарик быстрее. Гуси быстрее.

Шарик во всю мочь побежал. Гуси на крыло поднялись и рядом полетели.

На полкилометра Шарика хватило, дальше он упал на землю — еле дышит. Гуси приземлились рядом, травку щиплют.

Шарик дальше побежал, гуси снова за ним. Летят на уровне головы, крыльями его обветривают.

Шарик кричит:

— Кыш! Кыш!

А они своё:

— Га-га! Га-га!

Он им:

— Кыш! Кыш!

Они своё:

— Га-га! Га-га!

И ни фига! Тогда Шарик вспомнил, что это те самые гуси сёминские, которые его фотоаппарат видели, когда из яиц вылезали.

— Здравствуйте, парни, — говорит Шарик. — Идите домой. Дальше я один доберусь.

Но парни не уходят.

Понял Шарик, что фотоохота сорвана, и домой отправился. Он думал, что гуси по дороге к профессорской бабушке вернутся.

Какое там! Гуси, как почётная охрана, его до крыльца проводили и остались во дворе. Мало того что остались, они ещё всю кашу из миски Шарика съели.