Дядя Ген и Барби

— Не та статья экономии. Пьяная Александра, скорее всего, забыла не только дочь, но и ее образование. Понятно, почему Тостева долго боялась или просто не решалась выписывать из квартиры Ветровых, Александру и Алису. Ведь, кроме спившейся Александры, там жила несовершеннолетняя девочка. А за ребенка спрос будет куда построже, чем за маму-алкоголичку. Поэтому Ветрову Леня вынужденно держал здесь, и давил на свою супружницу Тостеву. Тостева созрела для преступления, и Леня свою заложницу куда-то вывез. Чтобы работать с ней другими методами.

— А может, убил?

— Вполне вероятно. Свои вопросы Леня решил, и настало время для физического уничтожения женщины. Будем надеяться на лучшее. Если у Александры хватило ума не подписывать ему доверенность, то, вероятно, она жива. Подделать доверенность от имени Александры, для такого умельца, как Леня, пара пустяков. Но, я думаю, что Леня захочет иметь настоящий, а не липовый документ. Во-первых, у него Александра далеко не первая, накоплен некоторый опыт по захвату чужого имущества. А во-вторых, сейчас не девяностые годы, и нотариусы очень тщательно проверяют все документы. Держит Шераш Александру, где-нибудь в глухом месте, и выбивает из нее подпись. Мы сейчас наведаемся в сельсовет и, если нам повезет, то узнаем, кто прописан на хуторе Чертов Бор, и кому принадлежит лесное поместье. Исходя из этих сведений, будем строить свой дальнейший маршрут.

Дорога до сельсовета Старосельский оказалась не лучше ухабистой грунтовки до деревни Барсучья Нора. В дополнение к дорожным трудностям на двери сельсовета красовался увесистый амбарный замок. Проезжавший на телеге мимо машины Алексея дедушка, просто и понятно объяснил, где сейчас можно разыскать председателя сельсовета:

— Это ты, значит, Тимофеевну спрашиваешь? Дык, она дома справляется. У ней, поди, и огород еще не прибран.

С чувством исполненного долга, дедуля дернул вожжи, и лошадка продолжила свой путь. Артем вслед деду закричал, что неплохо было бы показать усадьбу Тимофеевны, но — напрасный труд, дед Артема не слышал.

Пришлось Артему выяснять место нахождения Тимофеевны в сельском магазине. Там, стоявшие в очереди за хлебом женщины, Артему хором рассказали не только куда ехать и где повернуть, но и как выглядит Тимофеевна и ее дом.

По описанию сельчанок Алексей нашел дом Тимофеевны. Сама она, как и предполагалось, собирала тыквы на огороде и подкатывала их в одно место.

— Вот, это урожай, — вместо приветствия выразил свое восхищение размеру оранжевых шаров Алексей.

Тимофеевна поправила платок на голове и расцвела гордой улыбкой:

— Нравятся? Могу одну подарить, на память. Давно такие тыквы на моем огороде не родили. Собираю и раздаю соседям. Мне самой с таким урожаем не справиться. Даже если и скот подкармливать, то все равно многовато. А Вы ко мне на тыквы полюбоваться, али по делу пожаловали?

— По делу, — ответил Алексей, — помощи просить будем.

— Говори, коли смогу, то помогу. А коли не в моих силах, то не обессудь.

— Именно в Ваших силах. На территории Старосельского сельсовета есть хутор, Чертов Бор. И мы бы хотели узнать, кому он принадлежит, и кто там зарегистрирован, ну, или прописан. Чтобы Вы не сомневались в законности моего интереса, вот мое удостоверение офицера МЧС. Сведения, знаете ли, собираем. Для служебного пользования. Вам, наверное, нужно в свои книги заглянуть, так мы готовы Вас подвести до здания сельсовета. Ну, а потом назад доставим.

— Не нужны мне книги, — уверенно ответила Тимофеевна, — я и так все помню. Хутор этот давно заброшен. Никто там не жил уже лет эдак двадцать, с небольшим хвостиком. Жуткие там места, потому и прозываются Чертовым Бором. А вот года два назад довели до нас районные власти программу по продаже заброшенных домов и земельных участков, в основном неудобиц, заросших крапивой и лебедой под самую крышу…

— Да, я помню, была такая программа, — подтвердил Алексей, — газеты не справлялись с потоком рекламных материалов от сельских советов по продаже домов.

— И мы такую рекламу размещали, где могли. Кроме газет и телевидения, даже районное радио агитировало городское население купить домик в деревне, — сообщила Тимофеевна.

— Много продали?

— Почти ничего. Но хутор Чертов Бор у нас купили, и оформили как жилой дом. Обещали отремонтировать, и подворье в порядок привести. Ну, а потом, дескать, и жильцы отыщутся.

— А кто купил? Вы помните фамилию покупателя?

— А чего ж ее не помнить? Простая фамилия — Иванцов. Зовут Георгием. Но это по паспорту, а приехавшие вместе с ним мужчины звали его, почему-то Груней. Я страшно удивилась, сроду не встречала у мужиков такого имени. Но промолчала. Сделка меня интересовала больше, чем имя покупателя. Так вот они и купили хутор. Не торговались, а сразу и заплатили спрашиваемые деньги. Я потом пожалела, что больше не спросила, все помощь материальная сельсовету была бы.

— И что, же, новый владелец дом отремонтировал и там кто-то живет?

— Дом не ремонтировал. Живет ли кто, не знаю. Но прописаны там восемь женщин и ребенок. Фамилии сказать?