Читаем Дядя Икс полностью

Дядя Икс

На уроке математики нельзя даже шепнуть Петьке о том, какой Пат умный: не захотел есть вторую косточку и спрятал ее про запас в Кирилкин старый ботинок. Да что шепнуть! Думать о Пате и то нельзя. Начнешь думать про песий ум и зазеваешься. И уже не понимаешь, как решать задачу.

Вообще-то учительница им часто говорит:

— Думайте, дети, думайте!

Но не про Пата же она велит думать, а совсем про другое. Медленно и четко Валентина Федоровна читает вслух задачу:

— «Мальчик нарисовал десять флажков. Семь флажков он раскрасил…»

Если бы в задаче спрашивалось, сколько флажков мальчику осталось раскрасить! Ясное дело: три флажка. Так нет же! «На сколько больше флажков он раскрасил, чем ему осталось раскрасить?» Вот как заковыристо поставлен вопрос!

Кирилка вздыхает, вытягивает шею и заглядывает через плечо сидящей впереди Наташи Роговой.

В Наташиной тетрадке уже написано:

10 — 7 = 3.

Так ведь он так и подумал! Но Наташа сразу пишет на другой строчке:

7 — 3 = 4.

Почему?! Кирилка в смятении. А Наташа уже выводит:

«Ответ: на 4 флажка больше».

— Кирилл, иди к доске! — раздается голос Валентины Федоровны. — Я вижу, ты не совсем разобрался. Будем рассуждать вместе.

На доске висят картонные планки с прорезью, вроде кассы для букв, только без отделений. В прорези торчат десять белых флажков.

Учительница берет со стола семь красных флажков и заменяет ими семь белых.

— Видишь, мальчик уже раскрасил часть флажков, — говорит она. — Сколько ему осталось раскрасить?

— Три, — отвечает Кирилка.

Валентина Федоровна раздвигает в стороны белые и красные флажки, так что между ними образуется промежуток.

— Каких флажков больше? На сколько больше? Понял!

Кирилка записывает решение на доске и, успокоенный, возвращается на свое место.

А тут и звонок. Вместе с Петькой они выскакивают в коридор. Болтай о чем хочешь!

Надоеды

Из школы домой Кирилка всегда бежал со всех ног. Гордеевна строго-настрого велела ему нигде не задерживаться: ей надо накормить его обедом и при себе хоть на часок выпустить погулять. Вместе с Патом погулять? А вот тут — знак вопроса.

Кирилка и не задерживался: во весь дух мчался домой. Зато Петька задерживался чуть ли не каждый день.

Петька взбегал по Кирилкиной лестнице, тыкал пальцем в звонок, прежде чем Кирилка успевал вытянуть из кармана ключ, и врывался в квартиру раньше самого Кирилки.

— Здрасте, здрасте, — говорил он Гордеевне, сбрасывал с ног сапоги так, что они летели в разные стороны, в одних носках бежал к Пату, спавшему в комнате на подстилке, гладил его двумя руками и целовал в нос.

— В нос целовать нельзя! — ревниво говорил Кирилка. — Изнежишь собаку.

— В пальто в комнаты не влезают, — ворчала Гордеевна.

Все эти замечания не производили на Петьку никакого впечатления. Он считал, что раз они с Кирилкой в одной звездочке, значит, ему все можно.

При виде того, как Пат, повизгивая, лижет красным язычком Петькину щеку, у Кирилки на душе точно мышь легонько скреблась. Но Пат, лизнув проворного Петьку, кидался к Кирилке, и мышь сразу убегала.

Мальчики мыли руки в кухне над раковиной и садились за стол.

Сначала Петька непременно отказывался сесть за стол:

— Да ну, не надо. Я ведь в школе обедал.

— А обед на обед не палка на палку, — говорила Гордеевна.

Поломавшись, Петька усаживался. Украдкой они с Кирилкой пинались под столом ногами, от этого обед становился еще вкуснее.

Кончив есть, оба дружно говорили «спасибо», перемаргивались, и начиналось то, для чего, собственно говоря, Петька так сильно задерживался.

— Тетечка Гордеевна, — говорил Петька умильным тоном, — можно мы…

— Нет! — как ножиком отрезала Гордеевна, сразу догадавшись, о чем будет клянчить Петька.

Трудно начать, а продолжать уже легче. Кирилка присоединялся к Петьке:

— Ну, Гордеевна! Ну, миленькая! — Он терся головой о локоть Гордеевны.

— Ты мне котенка не изображай! — ворчала Гордеевна, мимоходом, совсем невзначай, погладив Кирилкину голову. — Надоеды!

Петька подступал к Гордеевне и бил себя кулаком в выпяченную грудь.

— Головой отвечаю!

— А голова твоя глупая мне совсем ни к чему, — говорила Гордеевна. — Что я буду с ней делать? Кабы еще двор из наших окон был виден… А то ведь не видать двора.

— А мы на канале, возле самой решетки, — предлагал Кирилка. — А вы на нас глядите!

— Только мне и дела, что у окна торчать! Уж на улицу-то нипочем не пущу.

Петька толкал Кирилку кулаком в бок, и оба бухались на колени у самых ног Гордеевны и простирали к ней руки.

Это Петька выдумал такой цирковой трюк, Кирилке ни за что бы в голову не пришло.

Увидев их на коленях в первый раз, Гордеевна отпрянула:

— Да вы что? Совсем ополоумели?

В другой раз сказала:

— Вот возьму да отстегаю ремешком. Клоуны!

— Стегайте! — проникновенно воскликнул Петька. — Только разрешите!

Гордеевна поглядела на них с любопытством:

— Можно подумать, что жизнь ваша от этого зависит…

— Зависит, зависит! — завопил Петька.