Дядя Лёша

— Слушай, Вадик, приезжай, тут… но это не по телефону. Разговор один есть.

— Прямо сейчас? — Вадиму, который еще пять минут назад размышлял об Иностранном легионе, вдруг стало смертельно лень слезать с уютной качалки и откладывать книгу, которую он только что силился читать. Но Серега не отставал:

— Я все узнал. Это верняк, слышишь! Давай скорее сюда.

— Ну ладно, — нехотя согласился Вадим. — Скоро буду.

Оказалось, что на этот раз, в отличие от планов кладоискательства. Серега перешел к практике. Он где-то достал хорошую надежную кошку, пару ломиков крепкий капроновый трос, фонарик. Вадим взирал на эти ценности как на кучу игрушек, которые любовно собрал мальчишка. Но Серега не ограничился сбором необходимого грабительского инвентаря.

— Слушай сюда, — сказал он. — Я через знакомых парней все вызнал. На станции Петербург-Балтийский стоят неразгруженные вагоны с японской аппаратурой. В частности, плееры для компакт-дисков. Они маленькие, но дорогие. Прибыли в адрес, — Сергей вытащил из кармана смятую бумажку, — акционерного общества «Инесса». Они должны были разгружаться вчера, но вагоны так и стоят. Теперь… — Он порылся по карманам и вынул другую бумажку, где карандашом был наскоро набросан какой-то план. — Я там был, видел все своими глазами. Вагоны стоят. Три штуки. Охрана липовая, тем более в три часа ночи все дрыхнут.

— А если не дрыхнут? — поинтересовался Вадим.

— А что еще сторожа ночью делают?

— Да? Так это раньше. А теперь это твое АО «Инесса» небось головорезов наняло. Аппаратура-то своя, не государственная.

— Что, сдрейфил? — спросил Серега.

— Да нет, — усмехнулся Вадим.

И вдруг решился. А что, это даже забавно — отправиться ночью обворовывать вагоны. Все лучше, чем просто сидеть на стуле. Жизнь-то все равно кончилась, какая разница, чем ее наполнять. Можно и прогуляться вместе с Серегой. Все происходящее стало представляться Вадиму чем-то вроде подростковой игры в индейцев или в бандитов. Итак, играем в ограбление.

С вечера они обосновались у Сергея. И до трех часов ночи шастали из Сережиной комнаты на кухню и обратно, на цыпочках минуя дверь родительской спальни;

Собирались со всей обстоятельностью матерых рецидивистов. Без конца пили кофе, попутно наклеивая на стекла карманных фонариков слои изоленты, чтобы получался тоненький луч. Черной ленты в доме не нашлось, только синяя, и свет упорно пробивался наружу.

Сергей сыпал словами, почерпнутыми из уголовного лексикона, и решительно кромсал ножницами выпрошенные у матери старые шерстяные колготки. Из них решено было изготовить две маски.

Родители Сергея, возможно, слышали смех и возню, но если и слышали, то тревожились разве о том, что мальчик не выспится. Отец, как часто бывало, без всяких сомнений одолжил Сережке ключи от старенького «Москвича»: согласно официальной версии, их сын с приятелем собирались завтра спозаранку ехать в любанские леса по грибы, — а за руль, как известно, после бессонной ночи садиться чревато. Сергей явил хитроумие истинного конспиратора, приготовив корзины, резиновые сапоги и прочий необходимый инвентарь. Грибы предполагалось купить на рынке у бабок.

— Белые, говорят, слоем пошли, — подмигивал он Вадиму. — Штучек двадцать тяпнуть бы, а?

Услышав это в пятнадцатый раз, Воронов вспомнил анекдот времен антиалкогольного террора.

— Слушай, какие белые? Ноябрь скоро… Ты прямо как тот мужик, которого отправили за спиртным, — поведал он Сергею. — Ну, когда строгости были. Ай чтобы никто не пронюхал, договорились водку называть книгами, пиво газетами и так далее. Ушел он, потом звонит: так, мол, и так, книги кончились, газеты не завезли, но зато я у старухи та-а-кую рукопись раздобыл…

На Сергея, как раз примерявшего черную маску, напал приступ неудержимого хохота, определенно отдававшего истерикой.

— У тебя штопка прямо на носу, — тоже давясь от смеха, сказал Вадим. — А вон там, снизу, стрелка пошла.

— Ерунда, бандитская пуля… — с трудом выговорил Сергей. Поправил съехавшую маску и, как Шварценеггер в кино, принялся застегивать многочисленные карманы. Вот только, чтобы изготовить одного Шварца, таких Сергеев требовалось штук пять.

Вадим неожиданно трезво подумал о том, что если уж кто был в данной ситуации бандитами, так только они сами. Он волновался в точности так же, как когда-то перед финальными выходами на корт. Только теперь все было в десять раз хуже. Помнится, он любил себя уговаривать: и что ты, спрашивается, трясешься? Убьют тебя там? Ведь не убьют. Руки поотрывают? Не поотрывают…