Дядя самых честных правил 2

Хомутов и Чулкова переглянулись с некоторым сожалением — мой выигрыш уплывал у них из рук окончательно.

— Последнюю партию, и всё, — улыбнувшись, я посмотрел на Хомутова. — Григорий Павлович, раздадите?

Шулер кивнул и почти незаметно улыбнулся. Давай, родной, я знаю, что ты сделаешь. Он ловко перетасовал колоду, готовя партию. И быстро раздал на четверых. Даже не поднимая карты, я видел — мне дают выиграть, чтобы оставить за столом. Ёшки-матрёшки, тоже мне “мафия”! Махровые провинциалы, а не теневая власть — из-за неполной тысячи удавиться готовы. Пусть будет по-вашему, господа хорошие, у меня нет намерений с вами цапаться из-за такой безделицы.

Я поднял карты со стола, глянул мельком и улыбнулся.

— Кажется, мне везёт. Десять рублей.

Ставка легла на середину стола.

— Пас, — Чагин смотрел на меня с лёгкой усмешкой.

Хомутов почесал нос.

— Пас, — вдова Чулкова бросила карты.

Мы остались один на один. Шулер без слов поддержал ставку.

— Пожалуй, ещё десять.

И снова молодой пройдоха поддержал.

— И ещё пятьдесят.

Хомутов насмешливо положил деньги. Что же, рыбка клюнула, пора подсекать.

— Не буду жадничать. На все.

Я сгрёб рукой деньги и пододвинул на центр стола. Ну, дорогой шулер, твой ход.

По лицу было видно, как на него накатила жадность. Спасовать? Но тогда я уйду с деньгами. Поддержать ставку? Но он сам раздал мне выигрышные карты.

— Умеете вы удивить, Константин Платонович, умеете, — он кашлянул, потряс головой и всем телом повернулся к Чагину. — Матвей Иванович, каков ход, а?

Но его манёвры не смогли отвлечь меня от карт в его руках. Тонкие длинные пальцы шулера спрятали даму червей в широкий рукав, а взамен вытащили из-за кружевных манжет десятку пик. Ловок, ничего не скажешь!

— Играть так играть! — Хомутов наигранно махнул рукой. — Поддержу ставку. Вскрываемся!

Его карты легли на стол, и мы встретились взглядами. Жулик увидел, что я улыбаюсь. Такой, знаете ли, доброй-доброй улыбкой, как тюремный надзиратель, когда заключённый выкопал туннель из камеры прямо в караулку охраны. Он прекрасно понял — я знаю, что он сделал. И я знал, что он знает, что я знаю. И прямо сейчас могу обвинить его в шулерстве. Мне было очень хорошо видно: вторая десятка пик лежит в картах Чагина. Стоит лишь перевернуть, и всё, будь здоров.

Он дёрнул плечом, судорожно ища выход. Но я не стал доводить дело до скандала.

— Что же, вы выиграли, Григорий Павлович, поздравляю.

Хомутов моргнул несколько раз, а я весело подмигнул ему. Пусть думает, что хочет. Вон Чагин, который знает про десятки, аж подобрался весь от напряжения.

Я встал и поклонился.

— Спасибо за игру, господа, отличная партия. А теперь, прошу извинить меня, вынужден вас покинуть.

Из-за стола картёжников я уходил в отличном настроении. Денег особо не потерял, но впечатление на местную “мафию” произвёл. Чагин, главный в этой троице, всё прекрасно понял, уж будьте уверены.

* * *

Шумная это штука — бал. Музыка, смех, голоса. Всё сливается в какофонию и гудит будто улей. Уж не знаю, какой мёд делают эти “пчёлы”, но мне бы не хотелось его пробовать.

Покрутившись среди гостей, я нашёл Марью Алексевну. Княгиня устроилась в кресле недалеко от столов с закусками и взирала на развлекающуюся молодёжь, как бабушка на шалящих внуков. За спинкой кресла стояла Таня, строгая и неприступная.

Заметив мой удивлённый взгляд, княгиня ехидно хмыкнула.

— К ней уже четыре кавалера с приглашениями подходили. И потанцевать, и шампанского выпить. Отбрила, мне даже вмешиваться не пришлось. Умничка!

— Знаю, — я улыбнулся Тане.

— А ты чего пришёл? В тягость светская жизнь? Утомило высшее общество?

— Есть немного.

— Так сходи в “мужские” комнаты, они для того и сделаны. Там тихо, спокойно, в отличие от “женских”.

Я внял совету и отправился отдохнуть в эти самые комнаты. А что, очень даже здесь мило — тихо, на диванчиках развалился утомлённый сильный пол, почти никто не разговаривает, кто-то даже храпит, прикорнув от усталости.

В курительную я не пошёл — там коромыслом стоял дым от десятка хмурых мужчин с трубками. Так, заглянул, оценил и закрыл дверь. Зато в другой комнате увидел знакомое лицо — мужа Чемодуровой. Как его там, Савелий Николаевич? Сидит скромно в уголке, пьёт что-то из фляжки, после каждого глотка крякает и занюхивает рукавом. Замучили беднягу поиски женихов для дочерей.

Он меня тоже увидел. Быстро спрятал фляжку и поднялся навстречу.

— Константин Платонович, вы уж извините мою жену за навязчивость, — Чемодуров развёл руками. — Такая оказия со взрослыми дочерьми, сил нет.

— Понимаю, Савелий Николаевич, понимаю. Но, боюсь, ничем помочь не смогу, другие планы.

Мужчина несколько раз кивнул.

— Я ей так сразу и сказал, не нашего полёта птица. Но вбила себе в голову, так хоть колом бей, — он тяжело вздохнул. — Будьте осторожны, моя жёнушка на вас засаду поставила. Собирается ловить, хе-хе, как медведя.

— Благодарю за предупреждение, постараюсь не попасться.

Мы пожали друг другу руки и разошлись.