Дядя самых честных правил 3

— Я? Нет, не знаком лично. — В голосе Сумарокова послышалась фальшь. — Даже не помню, кто им владеет.

Он суетливо принялся наливать чай. Так-так, интересненько — не верю я, что эти два масона не знакомы. Или это пустая подозрительность? На всякий случай я решил пристальнее присмотреться к Сумарокову. С этими «тайными» товарищами явно что-то нечисто.

В деревне было пустынно и тихо. Я снова раскинул «ловчую сеть» и к удивлению обнаружил, что заболевших здесь не было. Все крепостные сидели по домам, запершись на засовы и общаться с нами не пожелали. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

— Надо ещё усадьбу проверить, — засуетился Сумароков, — на всякий случай.

— Проверим, Василий Петрович.

Мы доехали до особняка. Сумароков бодро вылез из кареты и взлетел по ступенькам крыльца. Пока я не спеша поднимался, дверь открыл сторож, знакомый по моему прошлому приезду. Он тоже был здоров и принялся низко кланяться гостям.

— Нет никого, ваше благородие. Александр Семёнович как уехали в Петербург, так и не возвращался.

— Ещё в доме кто-то есть?

— Никого, ваше благородие. Только внучок мой младший да Матрёна, кухарка бывшая. А так ни души, ваше благородие.

— Константин Платонович, — Сумароков обернулся ко мне, — вы, наверное, устали проверять волшебством. Я сейчас сам осмотрю дом, это всего несколько минут.

Он зашёл внутрь. А я посмотрел на сторожа:

— Ты же Игнат?

— Да, ваше благородие.

— Хозяин вестей не присылал?

Сторож развёл руками.

— Никак нет, ваше благородие.

Я вытащил из кармана серебряный рубль и крутанул в пальцах.

— А скажи, Игнат, не приезжал ли кто в последнее время?

Сторож сглотнул, следя за денежкой в моих руках, и кивнул.

— Приезжали, ваше благородие.

Глава 4 — Масонские козни

— Барышня приезжали да уехали сразу.

— Когда?

— Почитай, неделя прошла.

— Кто такая?

— Софья Львовна, а фамилию не знаю.

— Видел её здесь раньше?

Он кивнул, не отрывая взгляда от монеты. Я усмехнулся и бросил ему рубль. Сторож поймал на лету и тут же спрятал.

— Благодарствую, барин. — Игнат поклонился. — Зазноба она господская. Прошлым годом пять раз приезжала, Александр Семёнович с ней у пруда гулял, ручки целовал. Письма от неё часто приходили.

Сторож еле заметно скривился.

— А весной, на Радоницу, поругались они. Александр Семёнович кричал на барышню, называл словами дурными и ругательными.

— Из-за чего?

— Не знаю, ваше благородие, не расслышал. Барышня в слезах уехала, а Александр Семёнович приказал её не пускать боле.

— А сейчас она чего хотела?

— Письма свои забрать. Чуть не плакала, просила поискать в кабинете у Александра Семёновича.

— А ты?

— Что ж, у меня сердца нет? Пустил, — Игнат махнул рукой. — Всё одно Александр Семёнович имение продаёт.

— Нашла она письма?

Игнат пожал плечами.

— Может, и нашла, мне не показывала. Вышла, рубль дала да и уехала, — сторож подался вперёд и чуть тише сказал: — Что она забрала, так это шкатулку. Плохонькую такую, железом оббитую. Да мне-то что? Вещь недорогая, пусть на память будет, если барышня желает.

— Пустая шкатулка была?

— Да, почитай, пустая. Александр Семёнович там бутыльки хранил. Крохотные, меньше пальца, и горлышки сургучом залиты. Я думал деколон кёльнский, открыл одну, а оттуда тиной пахнет.

Сторож разочарованно махнул рукой.

— Пущай забирает, не жалко. Мож, барышня сполоснёт пузырьки да нальёт духи тудысь, всё польза.

От слов сторожа у меня по спине пробежали мурашки. Есть у меня очень нехорошие подозрения, что Рокк хранил в этих «пузырьках», запечатанных сургучом. И чем могло обернуться, открой Игнат другую бутылочку. Впрочем, оно и обернулось, только не в пустой усадьбе, а в Касимове.

— Барышня куда уехала, не знаешь?

— В Касимов, ваше благородие.

Да, так и есть. Похоже, не судьба найти эту девицу живой. А вот судьбу шкатулки выяснить надо — мало ли какая дрянь там ещё может быть.

Я кинул сторожу ещё рубль, за важные сведения.

— Спасибо, братец, уважил.

— Благодарствую, барин, — он поклонился, — не дали помереть с голоду.

Послышалась частая дробь шагов. Из тёмного провала двери выскочил Сумароков. На лице старичка смешались разочарование и досада.

— Едемте, Константин Платонович, у нас мало времени.

Не сбавляя шага, он сбежал по ступенькам крыльца и пошёл к карете. Так-так, похоже, Сумароков не нашёл то, что искал. И я практически уверен, что именно.

— Бывай, Игнат, — я хлопнул сторожа по плечу, — не мели больше языком про шкатулку, ни за рубль, ни за сто. А то неприятностей не оберёшься.

Больше здесь делать было нечего, и я двинулся за Сумароковым.

* * *

Карету тряхнуло на ухабе, но старичок-археолог даже не обратил внимания. Как выехали из Кудрино, так он и впал в задумчивость, хмуро сведя брови. Даже к чаю больше не притронулся, только смотрел в окно и жевал губами.

— Пропали образцы заразных болезней? — шепнул я ему тихонько.

— Да, пропали. — ответил он автоматически и тут же дёрнулся. — Что? Нет, ерунда, задумался о своём. Что вы спросили?