Дядя самых честных правил 4

Четверо драгунских капитанов выглядели братьями-близнецами: молодцеватые, с закрученными усами и боевым задором в глазах. Не слишком умные, зато опытные рубаки. Их надо бросить на остриё атаки — не подведут, гонясь за славой. Майор-кирасир, наоборот, собранный, неторопливый и рассудительный. Его надо держать в резерве и атаковать кирасирами на слабых участках.

Суворов стоял задумчивый, разглядывая карту города. Именно он, действуя через Фермора, и подал идею захвата города Салтыкову. Что же, раз господин подполковник и заварил эту кашу, его бросим на самое ответственное направление.

— Господа, я долго жить Берлин, — вмешался в разговор Курт Тотлебен. Граф, авантюрист, бывший полковник страстно желал поступить на службу в русскую армию. Увы, ответа он пока не получил, но уже успел отличиться при Кунерсдорфе. — Я могу провести короткий дорога, чтобы захватить комендант.

— Бывали у него?

— О, я, я. Бывал, и не раз. Когда я разводиться с женой, он был на её сторона и жаловаться на меня сам Фридрих.

Понятненько, граф хочет немного отомстить. Не будем ему мешать, пусть порадуется человек.

— Хорошо, с вами пойдёт второй эскадрон драгун. После захвата коменданта потребуйте, чтобы он приказал гарнизону сдаться.

— Яволь! Всё сделать, как вы говорить.

— Первый эскадрон берёт под контроль казармы гарнизона. Постарайтесь взять их в плен, не устраивая расправу. Третий эскадрон возьмёт на себя арсенал.

— Так точно, господин капитан! — хором гаркнули два драгуна.

— Четвёртый эскадрон и кирасиры выдвигаются к Королевскому дворцу. Ваша задача — довести до него меня с егерями и, пока мы будем захватывать здание, обеспечить охрану. Старшим в сводном отряде назначается Александр Васильевич.

— Константин Платонович, — подал голос майор, — остаётся вопрос, как нам войти в город. Ворота защищены от магии, а осадных орудий, чтобы пробить стену, не имеется.

— Входим через Котбусские ворота, — я хищно улыбнулся, — их открытие — моя забота.

Мы утрясли всякие мелочи, согласовали следующие действия, и офицеры разошлись готовиться к ночному штурму. Только Суворов задержался, чтобы поговорить со мной наедине.

— Ни в какую не поверю, что ты раньше не служил, — он весело посмотрел на меня. — Командуешь, как заправский вояка, не хуже иного полковника.

Я пожал плечами.

— Приходится, раз меня занесло на такую аферу. С твоей помощью, между прочим.

— Ты же сам хотел, — Суворов подмигнул мне, — разве нет?

— Если бы знал, чем это обернётся, молчал бы в тряпочку. Упекут меня в Сибирь как смутьяна за «самовольный» штурм.

— Брось, Костя, никакого риска, — он сбавил тон, почти перейдя на шёпот. — Я обсудил с отцом ещё вчера. Он говорит, Елизавета Петровна очень сердита на генералов за постоянные отступления. Так что за смелый штурм, даже не слишком успешный, наказывать не будет. А за успех может и наградить по-царски. Отец меня и убедил подать Салтыкову наш план.

— Ладно, там видно будет. И я тебя очень прошу — пригляди за остальными. Уж больно горячие и бесшабашные наши драгуны, как бы не полезли на рожон.

— Эти самые смекалистые, — Суворов вздохнул, — лично выбирал кого получше.

Я вздохнул в ответ. Да уж, сочувствую их командирам. Впрочем, удивляться здесь нечему: лучшие кадры уходили в гусары и кирасиры, оставляя драгунам «объедки». Кстати, о еде.

— Саша, идём поужинаем. Воевать на голодный желудок совершенно не дело.

* * *

Защита на Котбусских воротах Берлина стояла деланная: по паре больших Знаков на каждой створке, выписанных неизвестным мне магистром. Талантливым магам пришлось бы серьёзно повозиться с ними, но я прекрасно знал уязвимое место этих связок. Пришлось только устроить небольшой спектакль, чтобы подобраться к ним поближе.

Далеко за полночь к воротам подъехал крытый фургон, и возница заорал на немецком:

— Эй, там! Открывайте быстро!

Часовой на стене высунулся из бойницы и показал оскорбительный жест.

— Езжай отсюда! До утра никого пускать не положено.

— Дружище! — возница примирительно поднял руки. — Будь человеком, пусти. А если меня русские тут поймают? Весь товар заберут, и лошадь, и телегу.

— Иди, иди, нет здесь никаких русских. А если есть, то я тем более не открою.

— Да что же ты за человек такой! Есть у тебя совесть?

— У меня служба есть, а совесть я дома оставил.

— Я тебе талер дам, служивый. Домой очень хочется!

Часовой задумчиво сплюнул и покачал головой.

— Два талера!

— Десять.

— Десять?! Да это грабёж!

— Как хочешь. Можешь здесь до утра стоять, мне не жалко.

— Скотина, вот кто ты.

— Я?! А ну, развернулся и уехал отсюда.

— Никуда я не поеду.

— Езжай, я сказал! А то сейчас как сделаю в твоей лошади пару дырок. — Часовой вытащил ружьё и демонстративно взвел курок.

— Всё, всё, понял. Уже уезжаю, чтоб тебе пусто было.

Возница развернул повозку и поехал прочь от ворот. Но стоило ему удалиться на пару десятков шагов, я откинул мешковину, закрывавшую заднюю часть фургона. Стволы «близнят» смотрели точно в светящиеся Знаки на воротах. Промахнуться было невозможно, и я хлопнул ладонью по запальнику.

Бух!