Дядя самых честных правил 4 (СИ)

Я видел, как Волконской хочется быстрее распечатать письмо, и не стал её задерживать. Откланялся и поехал обратно.

Бедняга Серафим — и врагу не пожелаешь таких семейных отношений. По мне, будь ты хоть князь, хоть безродный оборванец, но в семье должно быть уютно всем его обитателям, от мала до велика. Вот у меня — именно так. Сегодня высижу в салоне у Весёлкиной, а завтра с утра пораньше рвану без остановок туда, в Злобино. Сил уже нет, как хочется вернуться домой!

Глава 21

Сен-Жермен

— Цветы сюда! Стол передвиньте к окну. Больше свечей!

Дом Весёлкиной бурлил, готовясь к салону. Слуги бегали, суетились, звенели посудой, вытирали пыль и расставляли мебель. Хозяйка шествовала через этот гомон, как ледокол, раздавая указания, замечания и оплеухи.

— Изольда Петровна, а…

— Цветы сюда, я сказала. Хотя нет, переставь на комод. Хм… Верни обратно. Куда канделябры?!

— Барыня…

— А, Ванька! Привёз стерлядь? На кухню её.

— Матушка, не вели казнить! Пол-Москвы объездил, как назло, ни у кого нет этой рыбины. Ей-ей, даже хвостика не нашлось. Я замест ейной белугу взял.

— Белугу! Я тебе что сказала?! Стерлядь, дурья твоя башка. А ну, езжай, обойди другие пол-Москвы, да только достань. Или я тебя на конюшне лично выпорю. Петька, а ну стой! Куда канделябр потащил?

— Ну-дык, барыня, вы ж, того самого, велели его…

— Я сказала — туда! Бегом, дурень! Марфушка! Где хрусталь? Почему не вижу? Сюда его. Дунька, чтоб тебя! Быстро принеси мне капель валериановых.

Она энергично отвесила пробегавшему мимо слуге-крепостному затрещину и погрозила остальным пальцем.

— Доведёте меня своими бестолковками, дармоеды! Так, где Митрофан? Почему не вижу, почему не работает?

Я не стал вмешиваться в этот феноменальный бардак и предпочёл уйти в комнаты, выделенные мне в особняке. Там уже сидел Киж, печально смотрел в окно и молча пил из бутылки.

— Тоскуешь, Дмитрий Иванович? Хандра заела или без карт скучно?

— Не поверите, Константин Платонович, — он покачал головой. — По дому соскучился.

Киж обернулся ко мне и вздохнул:

— С Настасьей Филипповной за рюмочкой посидеть, Александру посмущать, с Диего пикировку устроить. Опять же с Лаврентием Палычем поругаться.

— А с ним-то из-за чего?

— Повод всегда найдётся, — Киж улыбнулся. — То он в шахматы жульничает, то я его в карты обыграю.

— Никогда бы не подумал, что мёртвые умеют скучать по маленьким жизненным радостям.

— Сам в изумлении, — отвернувшись, Киж приложился к бутылке и замолк.

— Скоро вернёмся, — я подошёл и хлопнул его по плечу, — и будешь опять собачиться с Диего. Как она тебя ещё не прибила?

— Да ей нравится, — выдал смешок Киж, — если я день к ней не подхожу, она находит повод и пытается меня уязвить. Может, втайне в меня влюблена?

Вот уж действительно, чего только не бывает на этом свете. Поднятый мертвец должен быть холодным и безразличным, а не сидеть в тоске. Даже Анубис в груди удивлённо «хрюкал» от такого казуса. Среди своих множественных перерождений у разных хозяев-некромантов Талант не мог припомнить подобного.

— Соберись, Дмитрий Иванович, нам ещё вечером быть главным «блюдом» салона.

— Простите, Константин Платонович, — Киж обернулся и сделал удивлённые глаза, — а я тут причём? Это вы герой войны, а я так, погулять вышел. Разрешите, здесь посижу? Никакого настроения веселиться.

Я махнул рукой — пусть сидит, если хочет. Охранять меня не требуется, а наблюдать, как он в тоске бродит среди гостей, не слишком большое удовольствие.

* * *

Я предполагал, что окажусь в центре внимания на салоне Весёлкиной. Но очень сильно ошибся — звездой вечера стала сама Изольда Петровна. Именно она рассказывала военные новости, обсуждала их и отвечала на вопросы. А я исполнял роль «наглядного пособия», улыбался, целовал дамам ручки и выпивал с их мужьями.

Как шепнула мне Весёлкина, общество решило, что я не слишком выгодная партия по московским меркам. Имение под Муромом? Полковник в отставке? Для круга Изольды Петровны моя фигура виделась слишком мелкой и незнатной. Да к тому же слишком молод и беспечен по виду. Вот ежели я вернусь на службу да получу генеральский чин, тогда моя ценность повысится. Мне оставалось только кивать в ответ и прятать радостную улыбку — жениться в планы не входило в ближайшее время. Да и те тётушки, что вынесли вердикт, совершенно не нравились в качестве тёщ.

Уже утомившись от разговоров и нудных дворян, я искал повод, чтобы покинуть салон. Но сбежать не получилось.

— Bonsoir, Monsieur.

Чистая французская речь с лёгким парижским акцентом стала для меня полной неожиданностью. Я обернулся — рядом стоял коренастый широкоплечий мужчина. Лет под пятьдесят, с породистым лицом, выдающимся носом и глазами гипнотизёра.

— Vous etes Konstantin Urusov, n’est-ce pas? — он поприветствовал меня лёгким поклоном.

— Да, это я. — Французский язык вспомнился легко. — С кем имею честь?

Лицо мужчины показалось мне знакомым. Где я мог его видеть?

— Граф Сен-Жермен к вашим услугам.