Дядя самых честных правил 4

Будто почтительный внук, я проводил его на крыльцо, поддерживая под локоть, и помог залезть в дрожки, на которых он приехал.

— Как Лизавета умрёт, — тихонько шепнул он мне, — и Катька с Петькой сцепятся, ты от этой драки в сторонке постой. Кто выйдет победителем, к тому и приходи с присягой — некромант им обоим нужен будет.

— Благодарю за совет, Алексей Петрович. Скажите, а вы не собираетесь раскрыть секрет своих «жизненных капель»?

Бестужев хмыкнул.

— Молод ещё к моим каплям прикладываться.

Ну да, ну да — экс-канцлер даже из ссылки умудрялся продавать свой эликсир «от всех болезней», зарабатывая баснословные деньги. Как я слышал, его и не казнили исключительно из-за того, что императрица их употребляла.

— Поехали, — буркнул экс-канцлер вознице и укатил из поместья.

А я сделал себе пометку: перечитать Ябедный архив ещё раз. Где-то там, в интригах Ушакова и дяди, сильно замарался Бестужев. Ни в жизнь не поверю, что он беспокоился о смуте в стране, а не о своей шкуре.

Глава 20 Москва

Выкинув старика Бестужева из головы, я отправился в Москву. Ну его, старого придворного с бреднями про переворот. Никакой власти я не хотел, а уж российского престола тем более. Оно мне надо, лезть в это болото? Видал я в белых тапочках политику, придворных, интриги и разборки дворянских родов. А вот построить серьёзное производство и продвинуть маготехнический прогресс — как раз интересное мне дело. С этими мыслями я достал дневники Бернулли и нашёл место, где остановился.

Следующие страницы поразили меня скучными скрупулёзными расчётами эффективности разных видов движителей. Если не влезать в детали, то меньше всего эфира тратили шагающие механизмы. Ага, ну хоть где-то я был интуитивно прав!

Паровики жрали больше, а движитель, толкающий «ножками» кривошатун, столько же. Но у последнего обнаружилась неприятная особенность — ограниченная мощность на единицу объёма. То есть, чем мощнее движитель требовался, тем больше он становился. Но в этом месте у меня возникли сомнения в расчётах. Бернулли, конечно, умница, но здесь он что-то напутал. Впрочем, проверять его придётся на практике, а до этого я доберусь ещё ой как нескоро.

Последняя «глава» дневников была посвящена самому эфиру. Без философствований и зауми Бернулли считал его расход Знаками и приход в виде космического эфирного ветра. А затем приходил к неутешительному выводу: если развитие маготехники ускорится, многочисленные Печати будут выжирать эфир в городах до донышка, а восполняется он крайне медленно.

Да, с этим не поспоришь. При использовании большого Знака приходится ждать, пока в этом же месте можно будет нарисовать хоть маленькую эфирную закорючку. Я даже расстроился, представив себе перспективы. И что прикажете делать? Постоянно искать невытоптанную «полянку»?

Но гений не был бы гением, если бы следом за проблемой не предложил решение. Эфирные накопители! Заряжаешь там, где мало людей и магомеханизмов, затем используешь где захочешь. В идеале заряжать ближе к экватору в пустынной местности. Принципиальная схема накопителя была нарисована на полях. Без деталировки, но мне для понимания хватило и простого наброска.

Ёшки-матрёшки! А ведь это золотое дно. Не сейчас, века через полтора такие «батарейки» будут самым ходовым товаром.

Впрочем, ухватив принцип, я начал крутить накопитель в голове и сразу же сообразил — делать их лучше всего из того самого хрусталя. А если подключить его к связке щита… Я зажмурился. Домой, срочно домой! Мне нужно поставить опыты, чтобы проверить на практике кучу идей. Сделать работающий прототип «батарейки», обкатать её, прикрутить к разным схемам.

Если бы я прочитал дневники Бернулли до приезда ребят из Тайной канцелярии, они бы меня из усадьбы ни за что не вытащили. Какая императрица, какая война? Прорыв в деланной магии!

Я заставил себя выдохнуть и спрятал бумаги в саквояж. Спокойно, Костя, спокойно. Не надо пороть горячку и фантазировать. Пусть идеи отлежатся и дойдут до кондиции. Сначала нарисую точные схемы, посчитаю всё, а уже затем буду воплощаться «в хрустале». А то получится как в прошлый раз, когда придуманная мной связка чуть не взорвала лабораторный флигель в Сорбонне.

От неприятных воспоминаний я даже поморщился. Ох, и влетело мне тогда! И не просто ругали, а декан лично выдрал меня розгами, так что неделю сидеть не мог. С тех пор я всегда сначала рисую, считаю и только потом испытываю где-нибудь далеко от людей. И, вернувшись в Злобино, сделаю точно так же.

* * *

Москва встретила нас знакомой сутолокой, шумом и суетой. После холодного интригана-Петербурга Первопрестольная казалась радушной хозяйкой-оркой, готовой накормить, напоить и увлечь в разгульное веселье.

Особо задерживаться в городе я не собирался. К Голицыну заезжать бессмысленно — сначала узнаю обстановку, отправлю Боброва на разведку, а потом уже решу, как вытрясать деньги с князюшки. Мне нужно было только завезти письмо от Серафима да заехать к Весёлкиной.