Дядя самых честных правил 4

— При чём здесь деньги, Калиста Михайловна? Это долг крови, так и отработайте кровью. У вас полно опричников, как я знаю, да и Таланты имеются, хоть и молодые. В ближайшие годы мне нужны будут люди для разных дел, вот пусть и повоюют за меня.

Прищурившись, ведьма пожевала губами. Морщины на её лице стали будто глубже и темнее, а пальцы сжали кружевной платок.

— Награду опричникам сам оплатишь, — сварливо заявила она.

— Всех, кто будет воевать, награжу по совести.

Ещё поколебавшись, Еропкина кивнула.

— Согласна. Позови моего внучка.

Формально ведьма не могла быть главой рода, так что клятву от имени всех Еропкиных принёс её внук. Но не простую, а скреплённую моим и его Талантами. Сама Калиста вместе с Марьей Алексевной стали свидетелями, влив в наш магический договор немало эфира. Нарушение такой клятвы могло извести всех Еропкиных до последнего человека.

— Дело сделано, — ведьма не выглядела довольной, но уже и не показывала зубы… — А теперь отведи меня, Урусов. Хочу взглянуть на этого Гаврилу Акакиевича.

Исполнить просьбу старой женщины было несложно. Опираясь на клюку и мою руку, ведьма доковыляла до ледника и спустилась по крутым ступеням. Ни Марья Алексевна, ни молодой Еропкин нас не сопровождали, а меня карга не стеснялась.

— Сучонок, — она врезала клюкой по голове мёртвого лже-Еропкина, — чуть на плаху весь род не завёл. Могла бы, так сама бы задушила.

Обернувшись ко мне, ведьма спросила:

— Знаешь, что он не Еропкин? Похож, гниль, но точно не наш.

— Уже после узнал, — я не стал отпираться, — Коськин он.

В ведьме закипела злоба, такая жаркая, что даже эфир задрожал и прогнулся вокруг неё.

— Подними его, некрот! — потребовала она. — Хочу сама удавить сучонка.

Я отрицательно покачал головой:

— Увы, Калиста Михайловна, при всём моём желании.

— Тогда нож дай или саблю свою.

Она требовательно протянула ко мне руку. Марать свою шпагу я не собирался и протянул ей топор, забытый кем-то на леднике.

Громко хекнув, ведьма подняла колун над головой и со всего размаху обрушила на мертвеца. Одного удара хватило, чтобы голова отделилась от тела и покатилась со стуком по полу.

Захохотав, старуха прытко кинулась за ней. Поймала, схватила за волосы и подняла на вытянутой руке перед собой. Другой рукой отверзла веки покойника и заглянула в мёртвые глаза.

— Проклинаю тебя, — пропела она неожиданно сильным голосом, — проклинаю тебя и род твой, раб божий Гаврила. Чтоб твоё семя сдохло, увяло, усохло! Пусть твой род сдохнет, могилу захлопнет. На гроб тебе плюну, Гаврила, чтоб до Ирия тебе не дойти да черти в ад уволокли!

Голова распахнула рот в беззвучном крике. Глаза мертвеца обуглились и превратились в два чёрных уголька. У меня по спине побежали мурашки: Талант ведьмы была сродни моей, но служила не Смерти, а другим силам. Проклятие, я ни на секунду не сомневался, сбудется.

Бросив голову, ведьма осунулась и тяжело оперлась на клюку.

— Выведи меня отсюда, Урусов, — скрипуче проговорила она, растеряв силы, — душно тут. Этого, — она мотнула головой в сторону трупа лже-Еропкина, — забирать не буду. Делай с ним, что хочешь, мне он без надобности.

Едва мы вышли с ледника, ко мне подбежал запыхавшийся Тришка.

— Барин! Надворный Судья приехал, Михаил Карлович. В гостиной сидит, с Марьей Алексевной. Просит вас немедленно явиться для разбирательства.

Глава 38 Судья и колдовство

В гостиную я вошёл под руку с Еропкиной. Старая ведьма улыбалась, что в её исполнении выглядело жутковато. Таким «приветливым» лицом детей от заикания можно лечить, ну, или взрослых до икоты доводить. Вот и Шарцберг отреагировал на старушку несколько несдержанно: пристально уставился на неё, закашлялся и слегка побагровел.

— Калиста Михайлофна, — выдавил он, поднялся и подошёл, чтобы поцеловать ей руку, — не ожидал фстретить фас снова. Сколько лет мы с фами не виделись?

— Ах, оставьте, Михаил Карлович, — она усмехнулась, — крайне невежливо с вашей стороны напоминать женщине о её возрасте.

— Надеюсь, — Шарцберг нацепил на лицо официальную улыбку, — теперь наши фстречи будут происходить при более приятных обстоятельстфах.

— А почему, собственно, нет? — Еропкина посмотрела на него с лёгким кокетством. — Обожаю, когда за мной гоняются такие статные мужчины, как вы, Михаил Карлович.

Шарцберг сделал надменное непроницаемое лицо.

— Не будем отходить от темы моего сегодняшнего физита. Присаживайтесь, Калиста Михайлофна, и фы тоже, Константин Платонофич.

Я усадил старуху в кресло, а сам устроился на диване чуть в стороне от неё. Кроме нас в комнате находились Марья Алексевна и молодой Еропкин. Паренёк забился в дальний угол, робея перед Надворным Судьёй. А вот княгиня явно наслаждалась таким необычным сборищем. В глазах у неё плясали весёлые искорки, а раскрытый веер прятал улыбку.

— Я получил изфестия, — Шарцберг прошёлся по гостиной, искоса поглядывая на старую ведьму, — что между Урусофым и Еропкиными произойти большая драка. Ф том числе иметь убитые, а это есть нарушение Уложений. Што фы можете сказать об этом?

Взгляд судьи остановился на мне.