Дядя самых честных правил 5

Поверят ли мне? Если нет, то ехать нам с Таней в Сибирь. Дело не такое уж и страшное — я не сомневался, что смогу организовать нам побег. Но скитаться потом за границей? С нуля устраивать жизнь? Не уверен, что мне этого хочется.

А если императрица поверит? Велик шанс, что за границу поедет одна Таня — свою вторую дочь Елизавета отослала аж в Италию. Даже гипотетический наследник, девушка-бастард — слишком большой соблазн для многих политических фигур. Прямого-то наследника по мужской линии нет! А тот же Пётр Фёдорович — фигура для многих неудобная.

Но есть у меня и другое подозрение. А вдруг Елизавета знает о Тане? Что если дядя как раз и выторговал себе мягкую ссылку, обещая приглядывать за девочкой и охранять её? Мол, жива-здорова, под надзором. Слишком уж дядя перед смертью настаивал, чтобы я открещивался перед императрицей от его дел. Может такое быть? Теоретически, шанс есть. Я ведь не знаю, как Елизавета относится к своим внебрачным детям. Или это у меня воображение с паранойей разыгрались.

Вопросы, сплошные вопросы, и ни одного внятного ответа. Вернее, один как раз есть: я не собираюсь искать прибыли для себя и использовать Таню. Как учитель и как любовник, я обязан в первую очередь подумать о ней самой. Помочь устроить судьбу лучшим образом.

Впрочем, время ещё есть. Я решил не торопиться и ничего пока не решать. Как бы я ни пёкся о Тане, подставляться самому тоже нельзя.

* * *

Радость от возвращения в Злобино испортил Лукиан. Едва экипажи въехали в усадьбу, как он уже стоял на крыльце и сердито щурился исподлобья. Едва я выбрался из дормеза, он подошёл, окинул меня взглядом с ног до головы и хмуро бросил:

— Вот, значит, как. Идём-ка, отрок, побеседуем.

Не слушая никаких возражений, он схватил меня за локоть и буквально потащил в парк за особняком. Заведя подальше от лишних глаз, он остановился и ткнул меня пальцем в грудь.

— Я тебе что сказал, а? Колдовать не смей!

Он попытался схватить меня за ухо, но я вовремя уклонился и отступил на шаг.

— Ты что думаешь, это всё шуточки?!

От второй попытки выкрутить ухо я ушёл также легко.

— А если тебя порвёт на тряпочки, кто тебя собирать будет? Что я Хозяйке скажу? А?

— Руки, отец Лукиан.

— Что?!

— Руки уберите. Вы мне не родитель, чтобы за уши таскать. Ещё раз рискнёте ко мне прикоснуться, и я посчитаю это уроном дворянской чести.

Монах засопел, возмущённо глядя на меня.

— Тьфу! Говорил же, что ты старый для учёбы. Вот выдрать бы тебя как Сидорову козу, сразу бы наука дошла.

Несколько минут мы молчали, буравя друг друга злыми взглядами.

— Рассказывай, что там было, — наконец буркнул он, — какие заклинания творил?

— Не было заклинания, только чистая сила.

Я кратко пересказал ему прошедшие события, упомянув и жертвенник, и взбесившихся утопцев.

— Дурак ты, — вздохнул Лукиан, — кто же диким заложным даёт кровь пробовать? Они от этого совсем бешеные делаются.

— А кто мне об этом сказал? Дядя, что ли, лекции перед смертью читал? Или вы меня просвещаете, вместо того чтобы рябиновку хлестать?

Засопев, Лукиан надулся, как пузырь.

— Взялись учить, так учите, — продолжил я, — а не стройте из себя непонятно что. Или со мной бы ехали, если мне колдовать нельзя. А не хотите — так я в ученики не напрашивался. Сейчас же прикажу отвезти вас во Владимир, где мы встретились. И на этом закончим наше знакомство. Я вас не видел, вы меня не знаете, Шувалову скажете, что я не способен к некромантии. Всё!

— Ну, — Лукиан выставил ладонь, — туше! Признаю, был не прав. Ей-богу, что Васька, что ты — одна кровь. Когда его учил, он тоже вечно бесился.

— Значит, кое у кого беда с талантом наставника.

— Извини, — рассмеялся монах, — какой уж есть. Я тоже, знаешь ли, на эту роль не напрашивался. Ничего, придёт время, Хозяйка и с тебя такую работу потребует.

Лукиан поморщился и потёр левую сторону груди.

— Тяжело с тобой, Урусов. Уши не надерёшь, не прикажешь, хворостиной не отходишь. Придётся как с девицей, со всем пиететом.

— Вот только не надо! Я со своими ученицами как-то управляюсь, и ни одна ещё не пикнула. Дать пару уроков?

Он расхохотался, запрокидывая голову и хлопая локтями себя по бокам.

— Не смеши меня, Урусов! Не сравнивай свои деланные «умствования» с некромантией. Это не палочкой азбуку рисовать, здесь серьёзный подход нужен.

— Не скажите…

— А вот не перебивай меня. Что думаешь, я дурной, тёмный, ничего в своём монастыре не знаю? Я, дружок, даже сейчас тебе Знак Тильды по памяти нарисую.

Голым пальцем в воздухе Лукиан начертил сложную фигуру. А затем рассеял её одним движением. Да, он не соврал — это действительно была Тильда. Кривоватая, косая, но именно она.

— Вот так, Урусов. Я сии значки научился рисовать, когда твоих прапрабабушек даже замуж не отдали. Маг не должен пренебрегать знанием, каким бы оно ни было. Только баловство это и ребячество. Вот научишься Талантом владеть и поймёшь, что я имею в виду.

Вздохнув, Лукиан стал серьёзным и подошёл ко мне почти вплотную.