Дядя самых честных правил 6 (СИ)

Догонять Лукиана я не спешил. Скажу честно — поднятый покойник на меня впечатления не произвёл. Да, без сомнения, я повторю такой трюк самостоятельно. Но зачем? Ничего интересного он нам не рассказал. Подобные умения могли бы пригодиться, если бы я разыскивал древние клады и знал, где похоронен закопавший ценности. Нет, лучше уж я буду развивать свои мастерские, от них отдачи больше, и смотреть на них гораздо приятнее, чем на старые кости.

* * *

Лукиан ещё пару дней дулся, будто это я его обманул с покойником. Ходил мрачный, смотрел волком и всё время недовольно бурчал. Но в конце концов отошёл и сообщил, что летом мы поедем на какое-нибудь кладбище проходить практику.

Но тут уже я встал в позу и упёрся — не желаю тратить время на бессмысленную ерунду. Ритуал я запомнил, а тревожить бедных мертвецов ради сомнительного удовольствия нет смысла.

— Но ты же некромант! Это твоё призвание!

Лукиан чуть ли не ногами топал, возмущённый до глубины души.

— Моё призвание — это деланная магия. А некромантом я работаю в свободное от неё время.

— А…

— Идёмте лучше обедать, отец Лукиан. Сегодня Настасья Филипповна лапшу обещала, как вы любите, с потрошками. А про некромантию мы потом поговорим, когда я с поездом закончу. Ей-богу, не до покойников сейчас.

Он так и не нашёлся, что возразить, и позволил увести себя в столовую. За обедом бросал на меня уничижительные взгляды, но размякнув под действием любимой лапши и рюмки рябиновки, заявил:

— Молод ты, вот и не понимаешь своего счастья. Ничего, лет десять пройдёт, и сам захочешь поговорить с ними, — он выразительно указал на пол, — о вечном. Я подожду, твоё ученичество никуда не убежит.

Ответить ему я ничего не успел.

— Константин Платонович! — в столовую вбежал Афонька. — Константин Платонович!

— Это что ещё такое! Ты чего кричишь? — возмутилась Настасья Филипповна.

— Там военные! И карета! У всех ружья!

Я встал и без спешки подошел к окну. Во двор усадьбы въезжала карета в окружении всадников. Они и правда держали «огнебои» поперёк седла, явно на случай вооружённого сопротивления. Нет, так в гости с дружескими намерениями не ездят!

Карета остановилась шагах в десяти от крыльца, и оттуда появился цверг. Надменное, выбритое до синевы лицо. Волосы, тронутые сединой на висках. И прусский офицерский мундир.

— Костя! — сдавленно выдохнула Марья Алексевна рядом со мной. — Это тебя арестовать хотят! Беги!

Глава 38 Браслеты

За спиной послышался топот ног. В столовую вбежали Камбов и «Светлячок», держа в руках «огнебои».

— Константин Платонович, опричники на позициях! Готовы дать отпор «гостям», если прикажете.

Лукиан, продолжавший пить чай, с усмешкой посмотрел на меня и потянулся за сдобным калачом. Понять старого некроманта было несложно: воевать с официальным лицом плохая затея. То, что цверг в прусском мундире, так это ничего не значит — император принял на службу кучу офицеров из Пруссии, которые и не подумали переодеваться в «варварскую форму». Помнится, тот же Шешковский советовал скрыться в подобной ситуации, а не оказывать сопротивление.

— Костя, лучше уходи, — громко зашептала Марья Алексевна, вторя моим мыслям, — негоже тебе с императорскими людьми воевать. Мы скажем, что тебя зде…

Договорить она не успела. По комнате будто прокатилась мутная волна, отчего в глазах защипало до болезненной рези. Эфир вокруг пришёл в движение и стал разреженным, как воздух в горах. Анубис в груди дёрнулся и завыл дурным голосом. А следом навалилась адская тяжесть, сдавливая грудь и не давая вдохнуть.

Лукиан страшно захрипел. Лицо его налилось дурной кровью, а лоб прочертили глубокие морщины, сделав пышущего здоровьем монаха похожим на покойника.

— Магодав! — только и успел он выдавить из себя. Покачнулся и упал лицом на стол, опрокинув бутылку с рябиновкой.

Со стуком выпали «огнебои» из рук опричников, а сами они начали оседать на пол с бледными лицами. За столом Таня и Агнес ловили белыми губами воздух, глаза их закатились, а пальцы бессильно скребли по скатерти.

Марья Алексевна рухнула на диван, удачно оказавшийся за её спиной.

— Божечки, — она мелко тряслась и дёргала головой из стороны в сторону, — божечки, умираю…

Кижу пришлось хуже всего. Он рухнул навзничь на пол и остался лежать без движения. С каждой секундой он терял обличье живого человека, превращаясь в мертвеца. Кожа побурела и ссохлась, обтягивая кости. Глаза ввалились, рот оскалился, а пальцы на руках стали жёлтыми костями.

Настасья Филипповна, появившаяся в дверях, уронила поднос, схватилась за косяк и сползла на пол, потеряв сознание.

Сам я ничем не мог им помочь. Анубис внутри выл шакалом и жалобно скулил, раздавленный «тяжестью». Магодав, или кто он там, сминал его невидимой рукой, ломая эфирные «кости» Таланта и не позволяя сделать и глотка силы.

Я попытался сдвинуться с места. И почувствовал, как из носа потекла кровь, крупными каплями падая на рубашку.