Дядя самых честных правил 8

Факелы на стенах горели эфирным пламенем, освещая бледным светом высокий купол и багряный каменный пол. На котором золотой краской, или даже настоящим золотом, не разобрать, была нарисованная восьмилучевая звезда — октаграмма. В центре лежала Анна Голицына с закрытыми глазами, недвижимая и очень бледная.

Вокруг колдовской октаграммы бродила женщина. Уже не молодая, ростом ниже среднего, с властным лицом и холёными руками, на которых каждый палец был унизан перстнями. Та самая «боярыня»? Я бы сказал, что она похожа на царицу, жившую пару столетий назад. Она что-то беззвучно шептала и водила перед собой рукой, намечая в воздухе контуры странных рисунков.

Призрак! Я с ужасом понял, что женщина давно мертва, и фигура её больше соткана из эфира, чем из тварной материи. Но больше всего поразило то, что призрак создавал деланные фигуры. Незнакомые мне, но, без сомнения, настоящие Знаки и Печати!

— Кхм, — Орлов шагнул к женщине, — именем Её Императорского Величества я требую пре…

Слова застряли у него в горле. Григорий закашлялся, схватился руками за шею и рухнул на колени. А «боярыня» обернулась и посмотрела на нас с Шешковским таким взглядом, будто перед ней были не дворяне, а крепостные.

Тайный экспедитор захрипел и выгнулся дугой. Взмахнул руками, пытаясь заблокировать течение эфира, но не смог ничего сделать и рухнул на колени, мелко трясясь и вращая глазами.

Мне тоже пришлось не слишком сладко. Воздух в лёгких стал раскалённым, словно я вдохнул жар из печи. Ноги сами подкосились, вынуждая упасть на четвереньки. Но Анубис был рядом и тут же кинулся гасить пламя в груди — облачка раскалённого эфира с кашлем вылетали изо рта, марая багряный пол чёрными пятнами.

— Вот так-то лучше.

Голос «боярыни», неожиданно сильный и низкий, звучал властно и спокойно.

— Смотрю, за время моего отсутствия дворня стала слишком наглой и самовольной. Забыли, как государыне кланяться, холопы?

В меня ударила волна эфира, ледяного и колючего, заставляя ткнуться лбом в пол. Вот же дрянь такая!

— Ничего, — «боярыня» засмеялась, — вспомните ещё. Недолго мне томиться здесь осталось.

Смех перешёл в громовые раскаты.

— Бойтесь! Возвращается царевна царьградская в мир живых!

Царевна? Царьградская⁈ Меня озарила догадка — Зоя Палеолог, вот это кто! Племянница последнего императора Византии, выданная замуж за Ивана Третьего, бабка Ивана Грозного. Господи, а она-то из какой преисподни вылезла? Два с половиной века прошло же!

— Царство моё грядёт, как завещано! — торжественно объявила мёртвая государыня. — Порфировая либерéя да исполнит обещанное!

Либерéя? Библиотека? Та самая, привезённая Зоей в качестве приданного и спрятанная Иваном Грозным? Да нет, при чём здесь книги-то? Скорее, от латинского «libertas», свобода. Вот эти вот багряные плиты с нарисованной октаграммой, они и есть какой-то магический артефакт непонятного назначения.

Внимание покойницы ослабло. Она отвернулась, снова принявшись за свои Знаки. Тонкие линии в воздухе наполнялись эфиром, переставали дрожать и натягивались тугими струнами. Стоит дёрнуть их — и зазвучит музыка, грозная и величественная. Вот только, боюсь, никому из живых она не понравится.

Анубис качал силу, пытаясь вывести меня из-под влияния мёртвой царицы. Я, как мог, помогал ему и одновременно разглядывал фигуры, которые чертил призрак. Без сомнения, это были те самые символы из бумаг Сумарокова. Утерянные Печати Восточной традиции. И теперь, видя, как они разворачиваются и начинают действовать, я мог точно сказать: они годятся только для одного. Для деланного варианта некромантии — возвращения к жизни духа умершего. И судя по длинным эфирным тяжам, протянувшимся к распластанной на полу девушке, для этого требуется кровь и жизненная сила живого существа.

А вся эта комната, Порфировая либерéя, всего лишь станок, помогающий осуществить задуманное. Уж не знаю, какой умник посчитал её библиотекой. Нет, это страшный жертвенник, перекачивающий жизненную силу. Подозреваю, что и живые императоры Византии пользовались её услугами, продлевая себе жизнь.

— Пора!

Мёртвая царица воздела руки и запрокинула голову.

— Порфировая либерéя, взываю к тебе! Возьми силу этих живых и дай мне, наследнице и хозяйке Царьграда!

Знаки и Печати пришли в движение, вращаясь вокруг октаграммы с низким гулом, будто громадные шмели.

— Возроди меня…

Я тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Нет уж, никакого возрождения не будет. Никаких старых цариц и древних артефактов. Печати Восточной традиции, говорите? Сейчас проверим, как они работают в экстремальных условиях.

Пальцы вынули из пустоты Последний довод. Вскинув посох, я не стал творить заклятия и кидаться силой. А просто начертил в воздухе символ Z высотой в собственный рост. Если small wand легко чистит объём пространства, размером в четверть кубической сажени, то grand wand должен веником вынести всё местное подземелье!