Дядя самых честных правил 8

— Я понял, Константин Платонович, не беспокойтесь. Золото буду брать только в перчатке, попрошу, чтобы его окурили ладаном и святой водой освятили. Задерживаться не буду, в карты играть тоже.

— Молодец!

Я хлопнул его по плечу и запер дверь, чтобы сундуки точно никто не трогал. На мой вкус, надо дать золоту полежать пару лет, чтобы дурной эфирный фон выветрился окончательно. Но идеал недостижим в нашем мире, и наследство Меншикова придется пустить в дело гораздо раньше.

* * *

Раз уж дело дошло до денег, я не стал откладывать визит к Лаврентию Палычу. Фальшивый лепрекон как раз усаживался пить чай, выставив перед собой на столе баранки, бублики, пирожки и вазочки с вареньем.

— Константин Платонович! Вы как раз вовремя, а то я что-то переоценил свои силы, — он обвёл рукой стол, — в меня столько не влезет. Видимо, чувствовал, что вы придёте, и взял для вас. Да что же вы стоите как неродной! Садитесь, я сейчас вам налью чаю.

Мелко семеня, он сбегал к самовару, стоявшему на отдельном столике у окна и принёс мне кружку крепкого чаю.

— Угощайтесь, Константин Платонович, вот вареньице малиновое попробуйте. Настасья Филипповна варила, она мастерица в этих делах.

— Да, недурственно.

— Вот ещё пирожки с морошкой отведайте. Очень уж хороши сегодня!

Минут десять он потчевал меня всем подряд. Я даже начал подозревать, что управляющий проворовался и решил закормить меня до смерти, чтобы скрыть недостачу. Но Лаврентий Палыч допил очередной стакан чаю и сам перешёл к финансовым вопросам.

— Как вы и просили, Константин Платонович, прикупил я людишек. Пятьдесят три семьи взял, всё, что было. Да ещё и поторговался, по восемь с полтиной за душу заплатил. Деревеньку для них построил, поселил, провизией обеспечил. Через что и школу увеличить пришлось. Всех детей от мало до велика велел учить.

— С чего это, Лаврентий Палыч? Вы же были противником школы, сколько я бился, вас убеждая.

— Ну…

Он покачал головой и цокнул языком.

— Признаю, был неправ.

— И что вас сподвигло, дорогой вы мой?

— Прибыль, Константин Платонович. — Он выставил пятерню и начал загибать пальцы. — От муромского огнива, что в мастерских делают, — это раз. От печей, что на заводах ставят, — это два. От ваших сеялки да плуга — три. Как посчитал: уже столько же принесло, сколько вам Василий Фёдорович в наследство оставил.

— Даже так? Ну-ка, Лаврентий Палыч, покажите мне всё это в цифрах.

Почти час я смотрел финансовые книги, составленные убористым почерком управляющего.

— Могу поздравить, Константин Платонович, капитал у вас за двести тысяч рублей перевалил. Не считая усадьбы и прочего имущества. Естественно, все деньги в работе, свободных средств хорошо если тысяч десять наберётся. Как вы тогда говорили? Деньги должны делать деньги? Очень верное замечание.

— Лаврентий Палыч, я вашей работой весьма доволен. Выдайте себе премию, в разумных пределах, разумеется.

— Премия? — Он даже порозовел от удовольствия. — Лестно, очень лестно, Константин Платонович. Уж и не помню, когда в последний раз мне так приятно делали. С вашего позволения, возьму тысячу рублей.

Я махнул рукой.

— Хоть две, для вас не жалко. Но это позже, а сейчас мы должны обсудить более важные финансовые вопросы.

— Более? — Лаврентий Палыч всплеснул руками. — Вы хотите открыть ещё и университет?

— Нет, — я рассмеялся, — немного масштабнее. Речь у нас с вами пойдёт о колонизации Америки.

Глава 15 Американщина

— Константин Платонович, вы себя хорошо чувствуете? Морошка, что ли, в пирожках забродившая? Ах, горе-то какое! Погодите, Константин Платонович, я сейчас вам компресс холодный сделаю!

— Лаврентий Палыч, прекратите паясничать. Вы что, не слушали меня вчера? Я же русским языком сказал: императрица пожаловала мне титул князя Алеутского и соответствующие земли.

— Титул я помню, — он почесал нос, — а про земли думал, это так, образное выражение.

— Нет, Лаврентий Палыч, земли настоящие. Вся Алеутщина и далее, до границы с землями Франции, Испании и Англии.

Пожевав губами, Лаврентий Палыч встал и молча принялся ходить из угла в угол. Морща лоб, он шевелил пальцами, будто считал в уме. Я не торопил его, попивал чай и съел ещё один пирожок с морошкой.

— Так-так. — Управляющий, видимо, додумал мысль, взял приставную лесенку, придвинул её к шкафу и полез на самую верхнюю полку. — Где-то здесь она у меня была.

Перекладывая так бумаги и книги, он вещал сверху глухим голосом, напоминая парящее привидение.

— Точно помню, года четыре назад заказывал из Академии наук. Мне как раз предложили вложиться в один прожект — пушнину из Америки возить. Посмотрел я, подумал, да и отказался. Далеко, долго, холодно, дикари по лесам бегают. И нюх меня не подвёл — собрал организатор деньги да и сбежал с ними за границу. Больше о той пушнине, которой, может, и в помине нет, никто не заговаривал. Ага, нашёл!