Дядя самых честных правил 8

— Для начала ответьте, почему я не должен прибить вас на месте и со спокойной душой поехать домой?

— Вы не можете так поступить!

— Это бесчестно!

— Вы же дворянин!

— Вот именно, — я строго на них посмотрел, — дворянин имеет право оторвать голову всякому, кто покусился на его собственность. Даже, я бы сказал, обязан избавить мир от воров и грабителей.

— Это всё вы, Иван Иванович, — прошипел Довгочхун, — вся семейка у вас была такая. Родители ваши были пьяницы и промышляли разбоем на дорогах. И вы по их следам пошли.

— Я? А не вы ли, Иван Никифорович, послали свою дворню грабить крестьян уважаемого Константина Платоновича? Скажете — нет? Да я перед Надворным судьёй готов засвидетельствовать, как вы бахвалились!

— Ах вот вы как заговорили! Явились ко мне в дом и давай на меня напраслину возводить? Да после этого я под присягой расскажу, как вы…

Не обращая внимания на меня, они развернулись лицом к лицу и принялись орать друг на друга. Лица у обоих покраснели, они брызгали слюной и тыкали пальцем в противника. Перерепенко схватил Довгочхуна за бекешу и чуть не сдёрнул её. Довгочхун попытался завернуться обратно, пряча дряблое тело, и едва не сверзился с табуретки. В ответ он ткнул Перерепенко кулаком в плечо. Тот не остался в долгу и отвесил Довгочхуну оплеуху. Препирательство начало перерастать в драку, удары следовали один за другим, табуретки угрожающе качались под скандалистами.

Наблюдая за безобразной ссорой, Бобров уже не смеялся, а хватал ртом воздух и вытирал глаза от слёз.

— Тихо!

Мой окрик спорщики пропустили мимо ушей, продолжая пихаться. Я вздохнул, закрыл глаза и послал сгусток сырого эфира в пол.

Особняк вздрогнул. Зазвенели стёкла в окнах, закачалась люстра под потолком, а со стены рухнула картина. Спорщики едва не упали с табуреток и вынуждены были ухватиться друг за друга. Они наконец-то замолчали, с ужасом уставившись на меня.

— Пожалуй, да, убивать я вас не буду. Грех поднимать руку на больных людей.

Помещики дёрнулись было возразить, синхронно открыли рты, но разум всё-таки возобладал, и они промолчали.

— За причинённый ущерб вы выплатите мне по пятьсот рублей серебром.

От этих слов их перекосило, а Перерепенко снова начал вращать глазами в разные стороны.

— Это невозможно!

— Никак нельзя!

— Да мы столько в год не зарабатываем!

— Такую сумму я и за десять лет не скоплю!

— Тогда возвращаемся к первому варианту, — я поставил пустую чашку на стол и принялся разминать пальцы, хрустя суставами. — С кого начнём?

— Э…

— Ну, так-то пятьсот не сильно много.

— Занять можно.

— Дайте неделю сроку, и привезу.

— Может, и за три дня, чтобы не заставлять вас ждать, — Перерепенко с превосходством посмотрел на соседа.

— А я за два дня справлюсь! — Довгочхун задрал подбородок.

— Вот и чудесно, судари мои. Послезавтра жду вас обоих с деньгами. А теперь переходим ко второму вопросу.

Помещики глянули на меня с плохо скрываемым страхом.

— Ответьте, судари, кто вас надоумил строить мне козни? Ни за что не поверю, что вы додумались до этого сами.

Они разом уставились в пол и невнятно забормотали, мол, сами решили, без подсказок. И вообще, всё вышло случайно, как шутка, даже не ожидали, что я так рассержусь за всякие мелочи.

Судя по тому, как они принялись отпираться и оправдываться, даже не обвиняя друг друга, я угадал правильно. Кто-то специально подбил их против меня. Придётся нажать посильнее, чтобы узнать всю правду. А после добраться до «заказчика» и прижучить уже его.

Глава 21 Новый враг

— Хватит юлить! — Совершенно неожиданно рявкнул Бобров.

Раздражённый болтовнёй дружков-помещиков, он хлопнул ладонью по колену.

— Константин Платонович, — кивнул он мне, — они же врут как сивые мерины! Не вижу смысла их слушать, только время теряем. Может, убить их и поднять трупы? Мёртвые сразу расскажут всё как есть.

Перерепенко и Довгочхун недоверчиво посмотрели на него, повернулись ко мне и затряслись, как осиновые листья. Анубис, решив подыграть Боброву, «смотрел» на них изнутри меня леденящим взглядом. В комнате ощутимо дохнуло могильным холодом, а вода в графине на столе превратилась в лёд.

— Константин Платонович! Не погубите! — принялся часто креститься Перерепенко.

— Не по своей воле! Ей-богу! Велели молчать нам!

— Но ежели такое дело…

— Мы вам всё расскажем…

— Как на духу!

Полчаса потребовалось, чтобы из путаных объяснений вычленить главное. Оказалось, что за всеми нападками на Павлово и Боброва стоит мой старый знакомый — Чагин Матвей Иванович. Тот самый лучший картёжник Мурома и, по намёкам Марьи Алексевны, один из столпов местного преступного мира. Это он объехал всех мелких помещиков в округе, не слишком обременённых честью, и всем советовал «пощипать» хозяйство Урусова. Довгочхун был уверен, по оговоркам Чагина, я продам убыточную собственность, которую перехватит нужный продавец. Уж не знаю, зачем Чагину понадобилось Павлово, но я не собирался спускать ему наглое рейдерство.

— Возражать мы не могли, Константин Платонович, — вздыхая, оправдывался Довгочхун.