Дядя самых честных правил 8

— Уезжай из Петербурга, и я наведу на твоих врагов морок.

— Они забудут меня?

— Нет. Просто не будут о тебе вспоминать. Так, будто ты случайный знакомый, исчезнувший много лет назад. Их злость и месть потухнут и не будут тебе грозить.

— Благодарю, Ваше Величество.

Призрак дрогнул, собираясь растаять.

— Прощай, некромант. Я чувствую, что мы больше не увидимся. Дам тебе последний совет: когда войдёшь в древний дом мёртвых, не бойся покойников. Бойся живых, что идут с тобой. Только они грозят тебе гибелью.

Императрица исчезла, оставив после себя запах грозы. Какой дом мёртвых? Какие живые? О чём она вообще⁈ Но дать ответы на эти вопросы было уже некому.

Глава 4 Академик

Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй, взгромоздилось на светоч русской науки и требовало себе прислуживать. Нет, это не метафора и не политическая сатира, а просто Мурзилка лежал на коленях Ломоносова и жалобно мяукал, если тот переставал чесать его за ухом.

Великий учёный оказался в моём дормезе случайно. Для коронации было уже всё готово, и Екатерина со свитой, Преображенским полком, сенаторами, вельможами и прочими нахлебниками, выехала в Москву. Караван из карет, дормезов, экипажей и фургонов с багажом растянулся на несколько десятков вёрст. Никаких постоялых дворов не хватило бы на такую прорву народа, поэтому на ночь разбивался огромный палаточный лагерь. Понятное дело, там до самого рассвета устраивались застолья, всяческие развлечения и фейерверки.

На одной из таких стоянок утром, перед отправлением я обратил внимание на высокого крепкого мужчину лет пятидесяти. Он легко, будто пушинку, приподнял задок кареты, пока возница осматривал экипаж снизу.

— Ось треснула, Михайло Васильевич. Менять надо!

Мужчина поставил карету на землю и огорчённо покачал головой. Тут-то я его и узнал! До этого момента мне как-то не выпадала возможность познакомиться с ним, а здесь такой удачный случай. Так что я подошёл, представился и предложил ехать вместе со мной. Ну а его возница починит карету и догонит учёного уже в Москве.

Ломоносов не стал отказываться и принял приглашение. Стоило ему сесть в мой дормез, как Мурзилка полез к нему на руки. Тот усмехнулся и стал чесать наглого кота.

— Жена у меня кошек любит, — улыбнулся он, — так следом за ней и я привык их гладить. Успокаивает, когда о научных проблемах думаешь.

Слово за слово, мы разговорились и нашли немало тем для обсуждения. Ломоносов оказался приятным собеседником, острым на ум и язык.

— Ваше княжество, Константин Платонович, совсем не то, чем кажется.

— Вот как?

— Отсюда, из Петербурга, оно видится землёй на краю света, холодной и безжизненной. А ведь на самом деле это богатейший край.

— Полагаете?

— Конечно. Я читал отчёты экспедиций в те места: пушнина, залежи железа и угля, серебро. И это только то, что лежит на поверхности. Копни глубже — и найдётся в десяток раз больше.

— Вот только пара недостатков сводит эти достоинства на нет. Холод и удалённость.

— Не скажите, — Ломоносов усмехнулся, — не так уж там и холодно. Климат в алеутских землях едва ли не мягче петербургского. Берингов перешеек не даёт уходить тёплым водам на север и не пускает оттуда холодные.

Он прочёл целую лекцию о климате, океанских течениях и прочих деталях из забытых отчётов экспедиций. По всему выходило, что на землях моего княжества мягкая зима, нежаркое лето и вполне себе приятные условия.

— Ладно, будем считать, что с одной проблемой мы разобрались. Но ведь остаётся ещё и удалённость. Это не дача за городом, не имение в соседней губернии, куда можно доехать за пару дней.

— И это говорите мне вы? Человек, придумавший эфирную дорогу?

Ломоносов посмотрел на меня с нескрываемой иронией.

— Простите, Михаил Васильевич, но откуда вы про неё знаете?

— Ах, Константин Платонович, — он покачал головой, — у нас с вами гораздо больше общих знакомых, чем вы думаете. Я ведь и про телеграф ваш знаю.

Ах вот оно что! Кажется, я догадываюсь, кто консультировался у Ломоносова по моим изобретениям. Ну, Шешковский, ну, жук!

— Какую замечательную защиту вы поставили на телеграфный прибор! — продолжал Ломоносов. — Одна попытка добраться до секретов дальней связи — и всё полностью выгорело. Пожалуй, тут не справился бы и магистр из европейских академий. Браво! Нечасто встретишь подобную предосторожность.

— От таких магистров и ставил.

— Не переживайте, — он рассмеялся, — я не собирался раскрывать ваши тайны. Наш общий знакомый как раз и беспокоился, чтобы секреты телеграфа не утекли за границу. Я заверил его, что вы уже позаботились об этом.

Эфирную дорогу мы всё же обсудили. Ломоносов подкинул пару идей, как можно ускорить постройку пути для неё. А эфировоз и его движитель заставил нас спорить несколько часов подряд.