Дядя Веня

Войницкий. Мм-ау…

Астров. Хрен тебе в зубы «мао». Маоист нашелся. Ходи давай!

Войницкий. (смеется) Да. Да.

Продолжают ходить.

Соня(Леночке). А чего ты так распереживалась-то? Ты ж его в больнице навещала, видела все…

Леночка. Видела. Только одно дело — в больнице, где все такие… Я ж его тут помню, на этом балконе. Он мне тут спину кремом натирал.

Мария Борисовна(вздыхает). Сейчас еще ничего. А помните, как он в первые недели лежал — растение растением. Доктора говорили — не встанет.

Марина. Много они понимают, доктора твои. Вон он, смотри какой бравый… Еще немного и сам пойдет. А там и говорить научимся, и читать. Главное — работать надо. Работать. (собирает шерсть)

Мария Борисовна(встает). Устала я что-то. Пойду прилягу. (Леночке) Вы с Мишенькой еще тут побудете?

Леночка. Да нет, Мария Борисовна, пожалуй, сейчас и поедем. До свидания. Дай вам Бог здоровья.

Мария Борисовна. Ага. (Марине) Мариночка, пойдем, поможешь мне. (уходят)

Астров. Ну что, устал, боец? Давай отдохнем… (усаживает Войницкого в кресло) А ты молодец, Веня. Если будешь так же стараться, через месяц на палку перейдешь.

Леночка. Миша, нам, наверное, пора. Помнишь, у меня еще курсы вечером… (целует Войницкого в щеку) Держитесь, Вениамин Михайлович.

Войницкий. Ма-а-йа!

Астров и Леночка прощаются и уходят. На сцене остаются сидящая в задумчивости Соня, Телегин, тихонько наигрывающий на гитаре и Войницкий — в инвалидном кресле.

Потом Соня встает, подходит к Войницкому и вывозит его на авансцену, лицом к залу.

Соня. Что же делать, надо жить!

Пауза.

Ты, дядя Веня, будешь жить. Нужно только научиться жить заново, научиться этой новой, странной для тебя, чужой жизни. Но это не страшно, ведь ты не один, таких много; посмотри, как эти люди, там, внизу… Надо только сказать себе, что прежняя жизнь ушла, что ее как бы и не было, а если и была, то надо смотреть на нее с улыбкой, без сожаления. Ты, конечно, научишься, ты проживешь длинный, длинный ряд дней, долгих вечеров; будешь терпеливо сносить испытания, какие пошлет тебе судьба; а когда наступит твой час, ты просто уйдешь, и будешь знать, что вся эта бодяга стоила того, что ты страдал, что ты радовался, смеялся и плакал, что было горько временами, и тяжело, и больно, но ты не врал, и не подличал, и не сдавался… главное — не сдавался… И тогда Ленкин Бог, конечно, улыбнется тебе, и мы с тобою улыбнемся вместе с ним, мы оглянемся с улыбкой на теперешние наши несчастья — и отдохнем. Я так в это верю, дядя, так верю… (Становится перед ним на колени и кладет голову на его руки; утомленным голосом.) Мы отдохнем!

Телегин тихо играет на гитаре.

(Вытирает ему платком слезы). Бедный, бедный дядя Веня, ты плачешь… (Сквозь слезы.) Ты не знал в своей жизни радостей, но погоди, дядя Веня, погоди… Мы отдохнем… (Обнимает его.) Мы отдохнем!

Телегин тихо наигрывает. Проезжает патрульная машина.

Мы отдохнем!

З а н а в е с   м е д л е н н о   о п у с к а е т с я.

Copyright © 2002