Дядюшка Наполеон

– Значит, меня не ранило?! А почему ж тогда так болело и жгло? Куда же пуля-то угодила?

– Ей надо было в башку твою безмозглую угодить!

Увидев, что его помощь не нужна, доктор Насер оль-Хокама, не говоря дядюшке ни слова, захлопнул свой саквояж, вместо «до свиданья» буркнул в очередной раз: «Жить вам не тужить» – и пошел прочь. Дядюшка Наполеон побежал за ним и догнал уже у выхода из сада. Они несколько минут постояли у ворот, дядюшка что-то говорил доктору – вероятно, извинялся перед ним за вчерашнее. Потом они обнялись и горячо расцеловались. Доктор ушел, а дядюшка вернулся к толпившимся в саду домочадцам.

Пока критическая ситуация благополучно разрешалась, я успел подойти к Лейли. После всех этих бурных событий мне было настолько приятно увидеть ее, что я молчал и просто глядел на нее, а она в ответ молча смотрела на меня своими огромными черными глазами.

Мне так и не удалось ничего ей сказать, потому что дядюшка заметил, что мы с Лейли стоим рядом, подошел к нам, не раздумывая, дал дочери увесистую затрещину, потом указал ей на дверь и сухо скомандовал:

– Домой! – Затем, не глядя на меня, ткнул пальцем в сторону нашего дома и еще более резким тоном заявил: – Вы тоже извольте отправиться к себе и больше здесь не появляйтесь!

Я побежал домой. От обиды и горечи у меня наворачивались на глаза слезы. Я закрылся в одной из дальних комнат и растянулся там на скамье, чувствуя себя несчастным и вконец обессиленным. Мысли мои путались, но одно я знал твердо: я должен принять окончательное решение.

Измотанный бурными событиями утра, я заснул на жесткой скамье в пустой комнате и проснулся уже почти в полдень – меня разбудил необычный шум и оживленное движение за окном. Подойдя к матери, я спросил:

– Что еще случилось? С чего это вы все носитесь как угорелые?

– Сама ничего не пойму. Твой отец утром вдруг надумал пригласить сегодня на ужин всех родственников.

– Но с какой стати?

Мать раздраженно огрызнулась:

– А я откуда знаю?! Иди, сам у него спроси! Может, он решил в могилу меня свести и поминки справить! Оно б и лучше было!

В это время вернулся отец, ходивший куда-то по делам. Я подбежал к нему:

– Отец, а что сегодня за вечер такой особый?

Неестественно рассмеявшись, он ответил:

– Сегодня у нас с матерью юбилей свадьбы… Праздновать будем… Отметим знаменательное событие, связавшее меня с этой благородной семьей, славной своим единством!

Я заметил, что отец говорит нарочито громко, повернувшись лицом к саду. Я взглянул туда и увидел неподалеку Пури. Он сидел, уставившись в какую-то книгу, но уши его явно ловили каждое слово, раздававшееся у нас во дворе.

– Вот так-то… Я уже и музыкантов нанял… Вся родня соберется. – И, повернувшись к матери, отец все так же громко спросил: – Кстати, Шамсали-мирзе и Асадолла-мирзе уже передали мое приглашение? А ханум Азиз ос-Салтане? – Перечислив имена остальных гостей, он добавил: – Вечер должен удаться на славу. Я намерен развлечь гостей весьма интересными историями… Так что и музыка будет, и песни, и занимательные рассказы…

Я сразу понял замысел отца. Он хотел рассказать гостям, как дядюшка Наполеон, испугавшись вора, грохнулся в обморок, и сейчас говорил, конечно, не для меня, а для Пури, рассчитывая, что тот обо всем донесет дядюшке. И точно, Пури поднялся со скамейки и не спеша побрел к дядюшкиному дому. Выждав несколько минут, я решил рискнуть и двинулся за ним. Дверь дядюшкиного дома была закрыта, и изнутри не доносилось ни звука.

Меня разбирало любопытство. Как бы узнать, что теперь предпримет дядюшка? Я немного постоял, раздумывая, потом приложил ухо к двери: издалека доносились голоса, но слов было не разобрать. В конце концов мне в голову пришла дельная мысль. Дом одной из моих теток стоял вплотную к дядюшкиному, и крыши у них смыкались. С помощью моего двоюродного брата Сиямака я залез на крышу теткиного дома, осторожно переполз на дядюшкину территорию и притаился там.

Мне было видно, как Пури, успешно справившийся с миссией доносчика, вышел из дядюшкиного дома. Дядюшка нервно расхаживал по внутреннему дворику. Поодаль задумчиво стоял Маш-Касем. По лицу и резким движениям дядюшки было видно, что он крайне озабочен и взволнован.

– Необходимо что-то придумать, любой ценой сорвать сбор гостей у этого мерзавца… Без сомнения, он хочет ославить и меня и тебя. Уж я-то этого негодяя не первый год знаю.

– Давайте скажем всем, что сегодня годовщина смерти вашего дяди и ни в какие гости ходить нельзя.

– Почему ты вечно несешь всякий вздор?! Годовщина его смерти только через месяц.