Дядюшка Наполеон

Лошадиная физиономия Пури покраснела. Смущенно фыркнув, он опустил голову:

— Ничего я такого не умею.

— Да ладно, хватит притворяться-то! Такой видный, красивый молодой человек, а не умеет! Даже если вы сами не желаете, женщины вас в покое не оставят.

— Помилуйте!

— А теперь сходи поищи, может, осталось где-нибудь то винцо.

Пури встал и, направляясь к двери, возразил:

— Я же знаю, что не осталось.

Когда Пури ушел, Ахтар расстегнула на платье еще одну пуговицу. Маш-Касем был прав: эта женщина действительно возбуждала страсть. У меня, хоть я торчал высоко на стене и того гляди мог свалиться вниз, и то во рту пересохло. Я вспомнил слова Асадолла-мирзы и возблагодарил бога, что это не мой экзамен. Но тут же я приказал себе выбросить из головы посторонние мысли. Сунув руку в карман, я поигрывал петардой, которая теперь была величиной с померанец. Я никак не мог решить, когда бросить ее вниз. Послышался голос Пури:

— Удивительный случай — действительно, на столе стоит бутылка.

— Я так и знала, — со смехом сказала Ахтар. — Ну, где же ты там?

— Штопор ищу… А, нашел.

Пури появился на пороге с маленьким подносом в руках. На подносе была бутылка вина и один стакан.

— Ох, разрази меня гром! Почему же стакан-то один?

— Я ведь сказал, что не пью.

Ахтар наполнила стакан вином. Отхлебнула немного, причмокнула:

— Ах, какое вино! Да разве от такого можно отказываться?.. Ты только попробуй — до чего вкусно!

— Нет, не хочу… Я один раз пробовал — мне от него нехорошо, голова болит.

— Ну, за мое здоровье! Выпей за здоровье Ахтар!

С этими словами она поднесла стакан к губам Пури. Тот сделал глоток и сморщился:

— Кислятина!

— Это ты не распробовал. Ну, еще глоточек — за здоровье Ахтар!

Она вылила ему в глотку почти весь стакан и вдруг закричала:

— Ой, разрази меня гром! Ты мне платье облил…

Тут она ухватилась за подол платья и задрала его так высоко, что стали видны толстые белые ляжки. Пури громко засмеялся:

— Говорил я вам — не надо настаивать! Вот бог-то и наказал!

Этот парень был до того тупой и серый, что мне захотелось, отбросив все личные проблемы, стукнуть его петардой прямо по голове. Он вытащил из кармана пижамы платок, намочил его в бассейне и протянул Ахтар:

— Возьмите, вот, замойте.

— Нет, это креп-жоржет, его так испортить можно. Я лучше натяну, а вы потрите платочком.

Ахтар приподняла подол еще выше, обнажив чуть ли не все бедро, а лошадиная физиономия Пури почти уткнулась ей в грудь. Нетрудно было догадаться, какие чувства пробудились в его нескладном теле.

— Ну что же, я теперь не совру, если скажу, что Пури-хан меня запятнал…

Пури мерзко захихикал, этот смешок совсем не походил на его обычное ржание.

— Хорошо, что отца нет дома, — сказал он, — а то стыдно так.

— Если бы отец твой дома был, я бы с таким красивым мальчиком не сидела… Ой, ой! Комары здесь какие! Под коленкой так и жжет… Ой, какой волдырь вскочил! Потрогай-ка, какой большой…

Ахтар взяла руку Пури и прижала к своей голой ноге, продолжая говорить:

— У вас в доме одеколона нету?

— Почему, есть… Подождите, я сейчас принесу.

Пури направился к дому, Ахтар за ним. Теперь я не видел их, но из открытой двери комнаты доносились их голоса. Ахтар говорила:

— Ух, как щиплет! Потри еще немного, только не по одному месту… Смотри-ка, а сам говорил, будто не ходил на свиданья с женщинами.

— Нет, не надо… Отец с мамой могут прийти.

— Да ни за что они не придут… Я Полковника в дверях встретила, он сказал, что до вечера не вернутся.

— А вдруг слуги…

— Не болтай, милый… Никто сюда не войдет…

По тому, как голос Пури вдруг прервался, и по невнятному кудахтанью, которое он теперь издавал, я догадался, что Ахтар соответствующим образом заткнула ему рот. Господи, бросать мне петарду или нет?.. Хоть бы здесь был Асадолла-мирза, он бы мне скомандовал: «Огонь!» По скрипу пружин я понял, что оба они повалились на кровать. Раз, два, три… Изо всех сил я швырнул петарду как можно ближе к дверям комнаты…

Грохот взрыва превзошел все ожидания. Звук был такой, словно каменная глыба обрушилась на склад стекла… Осколки вихрем взлетели вверх, я от страха потерял равновесие и нога моя сорвалась с кирпичного выступа. Но на землю я не упал, так как инстинктивно уцепился за карниз руками. Хорошо еще, что, замахиваясь для броска, я повернулся к стене лицом — не то обязательно сорвался и переломал бы себе кости. Мгновение я висел на руках, пытаясь нащупать ногой точку опоры. До земли было метра два.

Вопли Ахтар слились со странными звуками, вылетавшими из глотки Пури:

— Пури-джан!.. Пури-джан!.. Что с вами? Что это было? О-ох, провалиться мне на этом месте, отвечай, тебе говорю…

Заикаясь, Пури с трудом выговорил:

— Нет… ни-и-чего… я… Э-это пу-у-ушки… р-р-ру-ужья…

— Ну, я пошла! — крикнула Ахтар. Она накинула на голову чадру и поспешно побежала к садовым воротам.

В дверь дяди Полковника стучали кулаком, что-то вопили. Но Пури, похоже, не в силах был двинуться с места, только по-прежнему сипел, запинаясь:

— И-и-иду… и-и…