Диагноз

— Должно быть, вы удивляетесь тому, что мы пришли молиться сюда в такой поздний час, — сказала Марсия. — Думаю, что люди удивляются этому, но ведь никогда нельзя с уверенностью сказать, какие мысли роятся в чужих головах. Мы ходим сюда так поздно, потому что работаем по воскресеньям. Бланш работает в «Буби-Деликатессен» — это в Ньютоне, а я — в офисе бухгалтером. По воскресеньям он платит щедрые сверхурочные.

— О, — застонал Чалмерс, — кажется, я болен.

Он открыл глаза и внимательно посмотрел на Бланш. Приколотая шпильками к дивным каштановым волосам, шляпка игриво расположилась у нее на затылке.

— Наверное, мне нужен врач, — снова заговорил Чалмерс.

— Очень мило, — сказала Бланш.

Некоторое время женщины молчали, безмолвно вытирая вспотевшие лица носовыми платками. Марсия поправила шляпку.

— Простите, мы отойдем на минутку, — сказала Бланш.

Они подхватили сумочки и, выйдя в проход, отошли на несколько рядов вперед. Остановившись, они принялись перешептываться, время от времени бросая тревожные взгляды на Чалмерса. Спустя несколько секунд Марсия подошла к нему и сказала:

— Бланш просила передать, что мы были рады познакомиться с вами, но вы должны обратиться к врачу.

После этого женщины поспешили прочь как раз в тот момент, когда объявляющий выкрикнул в душный, пропитанный дымом зал очередной номер.

Внезапно в одном из углов придела возникло небывалое оживление. Чалмерс рванулся на шум, стремясь узнать, в чем дело. Люди, возбужденно и рассерженно вопя, кинулись к одной из скамей. Кто-то побежал прямо к амвону. В этот момент какой-то мужчина, которого Чалмерс до сих пор не видел, властно взошел на возвышение. Мужчина приблизился к объявляющему, и они о чем-то заговорили, жестикулируя и размахивая картонными карточками; одновременно оба прислушивались к словам третьего человека, видимо, спрятавшегося в алтаре.

— Бинго! Бинго! — завопила какая-то женщина. — Бинго!

Несколько зрителей подбежали к возвышению и принялись громко что-то кричать.

Объявляющий, с трудом пробившись через лес рук и ног, добрался до микрофона и провозгласил:

— У нас есть победитель, леди и джентльмены, у нас есть победитель! Второе бинго за одну ночь.

В невообразимом шуме никто не расслышал слов, но все безошибочно поняли смысл. Раздались неистовые аплодисменты, и люди беспорядочной толпой устремились к амвону покупать карточки для следующего кона.

— Прошу всех вернуться на свои места, сейчас состоится расчет! — тщетно кричал в микрофон объявляющий. Вопли и аплодисменты усилились. — Прошу всех вернуться на свои места.

— Расчетная кабина! — заорал кто-то. — Отдайте ей ее деньги!

— Она заслужила денег!

— Прошу всех вернуться на свои места, — как заезженная пластинка, повторил ведущий. Он прибавил громкости, и во всех громкоговорителях раздался нестерпимый электронный треск. — Всем вернуться на свои места, — крикнул он еще раз. — Сейчас мы поставим расчетную кабинку.

Чалмерс увидел, как двое мужчин с трудом вытаскивают на возвышение нечто похожее на прозрачную телефонную будку. За кабинкой тянулся шлейф проводов и трубок. Как только мужчины вытащили кабинку на амвон, раздался новый взрыв воплей и криков. Люди бросились на свои места.

— Расчетная кабинка! — завизжал кто-то.

Свет в зале погас, лишь один луч прожектора высветил на возвышении расчетную кабинку. Большие витражи церкви внезапно взорвались чернотой ночи, притягивая взор, пульсируя неоновой рекламой маникюрного салона. Усталый и скучающий Иисус склонился над неофитом.

Тем временем победительница вошла в расчетную кабинку. Толпа с новой силой разразилась воплями.

— Тихо! — закричал кто-то.

— Мы любим тебя, Сьюзен, — проорал кто-то еще.

Сьюзен, освещенная ярким лучом прожектора, в знак победы обеими руками показывала публике сложенные буквой V указательные и средние пальцы.

— Спокойствие! — крикнул ведущий. Толпа немного притихла. — Пять тысяч баксов, леди и джентльмены. Двести пятьдесят двадцатидолларовых банкнот, каждая из которых украшена выгравированным портретом достопочтенного Эндрю Джексона, седьмого президента Соединенных Штатов. Эта леди возьмет столько, сколько сможет поймать.

— Заткнись, — не выдержал кто-то, — и гони ей деньги.

С потолка в расчетную будку посыпались двадцатидолларовые бумажки. Толпа бесновалась в экстазе. Было видно, как в ярко освещенной будке взад и вперед мечется женщина, извиваясь, пытаясь схватить падающие с потолка деньги и рассовать их по карманам. Большая часть банкнот, однако, ускользала из рук и падала на пол, где их немедленно засасывала ненасытная труба пылесоса. Несколько болельщиков, невзирая на протесты ведущего, подошли к краю возвышения и принялись давать советы:

— Ниже, Сьюзен!

— Нет, выше!

— Вон там!

— Там, там, хватай их!

— Не суетись, подожди, пока они спустятся ниже!

В голове Чалмерса застучали молотки. Куда он попал? Все здесь словно взбесились. Ему захотелось лечь, но он продолжал во все глаза смотреть на женщину в ярко освещенной будке. Зрелище было притягательным и отталкивающим одновременно.

Все зрители, вскочив на ноги, подзадоривали победительницу: