Диагноз

Биллу хотелось кричать. Но что толку кричать? Из-за чего? Ведь этот человек так и не толкнул его. Надо ли кричать на него за его превосходство, черствость, презрение к миру, наконец, за его омерзительное добросердечие? Теперь Билл ничего не мог поделать. «Оставь меня, — мысленно взмолился он, — уноси свое превосходство, свой успех, свое презрение к миру, только убирайся с моих глаз».

Но ярмарочный человек не уходил. Он продолжал мозолить Биллу глаза, разговаривая со своей красавицей дочерью, разглядывая товары на полках и изредка бросая взгляды в сторону Билла. Чувствует ли он запах мочи, вонь, которая исходит от Билла? Да или нет? Может быть, он именно поэтому ведет себя с такой приторной вежливостью, пряча отвращение, — для того, чтобы на фоне убожества Билла его превосходство засверкало еще ярче? Другие люди входили и выходили, но ярмарочный человек оставался. Голоса оглушительно звучали в ушах. Магазин пульсировал и дрожал, а ярмарочный человек продолжал пристально разглядывать Билла. Он действительно смотрит? Нюхает запах гниющего тела и улыбается, оставаясь поблизости, втирая в мозг Билла свое превосходство, размалывая об его нервы свое проклятое превосходство. Билл закрыл глаза. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать. Он хочет на улицу, он хочет уехать с ярмарки, он хочет домой. Где Алекс? Сколько времени уже прошло? Билл не мог взглянуть на свои часы. Сколько сейчас времени? Долго ли он находится здесь? Лицо сильно зачесалось, и Билл потерся им о металлическую спинку инвалидного кресла. Пятнадцать. Это становится невыносимым. Он больше не выдержит ожидания.

— Тебе стоит это увидеть. — Над ухом внезапно раздался голос Алекса.

Билл открыл глаза и скосил взгляд в сторону. Алекс покатил его по проходу. Мимо мелькали полки и прилавки с товарами, потом шины коляски скрипнули, и они свернули в другой проход.

— Ты должен это увидеть, папа.

— Алекс, отвези меня домой.

Билл безмерно устал, у него сильно кружилась голова. Запах мочи обжигал лицо. Полки с проводами и антеннами, радиоуправляемые игрушки для животных.

— Всего двадцать четыре девяносто пять, — сказал Алекс. — Это самая клевая вещь, какую я когда-нибудь видел. Давай купим это для Герти. Ей понравится.

— Прошу тебя, Алекс. Я хочу домой. Отвези меня домой.

— Папа, мы пока не можем поехать домой. Сейчас только одиннадцать часов. Может быть, тебе надо в туалет?

— Алекс, прекрати. Я не хочу видеть никакую игрушку, какой бы она ни была.

Проходы продолжали пролетать мимо. Назад двигались товары, разинутые пасти полок, люди, обходившие коляску.

— Папа.

— Хватит, хватит!

Билл вдруг понял, что громко кричит. Мальчик остановился и замер около прилавка. Люди в проходе уставились на отца с сыном и разошлись в стороны от коляски Билла.

— Ну что, ты наконец прекратил? — кричал на сына Билл. — Ты остановился?

Алекс молчал.

— С тебя довольно? — снова завопил Билл.

— Да, — едва слышно прошептал Алекс.

— Нельзя так кричать на ребенка, — сказала какая-то женщина в конце прохода.

— Это не ваше дело! — рявкнул на нее Билл. Рот его безобразно искривился, губы дергались от бессильной ярости. Щека блестела от слизи и слюны. — Разве ты не видишь, что происходит? — кричал он Алексу. — Разве ты не понимаешь, что ты с собой делаешь?

Алекс продолжал безмолвно стоять, прижавшись к прилавку.

— Ты становишься похожим на меня.

Мальчик хотел было что-то сказать, но передумал и отвернулся от отца.

— Смотри на меня! — снова заорал Билл. — Смотри на меня! Что ты видишь? Смотри на меня. Я — парализованный человек. Смотри на меня. Я не могу двигаться. Я парализован.

Алекс закрыл лицо руками.

Какой-то человек, войдя в проход, что-то сердито сказал Биллу.

— Убирайся! — крикнул ему Билл. — Убирайся, я говорю со своим сыном! Ты понимаешь, что происходит? Ты понимаешь, что случится с тобой? — орал Билл в спину сына.

Алекс, сгорбившись, облокотился на прилавок, спрятав лицо, и шептал:

— Прости меня, папа. Прости меня.

— Так я все равно скажу, что с тобой произойдет! — кричал Билл. — Ты найдешь хорошую работу и, возможно, станешь получать кучу баксов. Может быть, ты, как и я, будешь работать в центре города, в небоскребе с видом на океан. Когда тебе будет под тридцать, ты женишься и обнаружишь, что у тебя нелады с желудком.

К Биллу приблизился еще один человек, говоривший по телефону. За его спиной собралась толпа.