Диагноз доктора Холмса

— Да как тебе сказать… Улик хватает. Осталось только доказать, что они против Гирса.

Сам Александр Гирс был далек от паники, даже когда его заключили под стражу и предъявили обвинения. Он вел себя как лев, окруженный стаей гиен: он относился ко всем вокруг с холодным достоинством и презрением. Ну и конечно, на его защиту тут же слетелась стая адвокатов, убеждающих весь мир, что полиция опять схватила не того.

Надо признать, защищался он ловко. Доказать его личное присутствие на месте убийства было невозможно — на время всех преступлений у него было алиби. А со смертью Артура Селиванова его вообще никак не могли связать: офис, расположенный в старом здании, строил не Гирс. Что? Подкинуть змею мог кто угодно? Но уж точно не уважаемый архитектор!

— Он предъявил проекты тех зданий, в которых произошли убийства, и на этих проектах, естественно, нет никаких тайных лабиринтов, — указал Леон.

— Да уж понятно, что он подготовился. Кого он винит? Подрядчиков?

— Именно. Мол, они самовольно переделали его проекты и построили эту чертовщину. А подрядчики везде были разные, так что им будет несложно защищаться. Против него есть и другие улики: например, выяснилось, что в распоряжении Гирса очень много банковских счетов, не все из которых можно отследить. Но само по себе это не преступление, просто подозрительная деталь. Опять же, с такой армией адвокатов он сумел бы оправдаться, даже если бы у него в кармане обнаружили отрубленную человеческую руку. Мол, не моя, мне подкинули!

Леон старался не поддаваться злости, но и оставаться невозмутимым не мог. Он не встречался с Гирсом, однако видел его издалека. Этот тип точно знал, что происходит! В его взгляде чувствовалась уверенность в своих силах. На словах он поражался тому, какие чудовищные преступления произошли в его зданиях. Но ни в его глазах, ни в голосе не было и тени настоящего сожаления. Он просто хотел, чтобы его побыстрее выпустили, вот и все.

Во всем этом была горькая ирония… нет, издевка даже! Они поймали монстра, причем поймали ценой жизни Полины Увашевой. И что, он все равно уйдет, потому что законы важнее справедливости? Можно делать что угодно, если ты заранее обложился защитными бумажками и накопил денег на адвоката?

— Сколько еще полиция сможет его удерживать? — поинтересовалась Анна.

— Ну, сколько-то сможет, Инга и сама бесится, она до последнего не отступит. Но не слишком долго. У полиции были все основания задерживать его, да только теперь эти основания рассыпаются в пыль. Думаю, у нас в запасе неделя, не больше.

— Хорошо. Значит, за эту неделю нам нужно доказать, что Гирс должен остаться под замком. Я тут тоже, знаешь ли, без дела не сидела.

Она перешла к рабочему столу, на котором были аккуратно разложены стопки листов. Ситуация была тяжелой, разговор — серьезным, но даже так Леон невольно засмотрелся на нее в движении. Это было не к месту, и он тут же мысленно признал свою принадлежность к не слишком благородной касте озабоченных придурков… Хотя, может, и напрасно. Наблюдая за ней, он думал не о сексе, это скорее было эстетическое удовольствие, взгляд на прекрасное создание…

— Эстетическое удовольствие, — повторил он вслух.

— Что? — рассеянно переспросила Анна, в этот момент перебиравшая бумаги.

— Ты знаешь, я тут вдруг понял, что меня смущает один момент в истории с Гирсом.

— Всего один?

— Один — с точки зрения нашей правоты и его абсолютной виновности. Его алиби все еще проверяют, но многие его показания уже подтвердились. Он не был на местах преступлений.

Анна мгновенно догадалась, к чему он клонит:

— Тебя удивляет, что он, создавая такие зрелищные смерти, лишил себя возможности наблюдать за ними?

— Вроде того.

— Думаю, он работает не первый год. За это время у него появились помощники, которым он может доверять ровно настолько, чтобы не делать все самому.

— Но именно удовольствие от наблюдения…