Читаем Диагноз власти полностью

Щадящий вариант. Действительно, мастер и честный человек скажет: «Заткнись, придурок! Сначала разберись в сути того, что предлагаешь, а потом предлагай! Ведь ты угробишь собственный телевизор (государство), что смотреть будешь (где жить будешь)?»

Беспощадный для простофили вариант. «Мастер» — либо такой же простофиля, ни грамма не соображающий в том деле, за которое взялся, либо хитрый подонок. «Прекрасно! — воскликнет он. — Я буду твоим представителем по ремонту телевизора и смажу его, как скажешь. Только деньги за ремонт вперед, да я сниму с телевизора кое-какие детальки, которые мешают хорошему смазыванию».

И если обрадованный похвалой простофиля на это согласится, то он переходит в новое качество — качество дуролома. Ему останется всю оставшуюся жизнь пялиться на хорошо смазанное отверстие от кинескопа, либо глотать слюни при виде витрин с колбасой да вспоминать Лефевра и афоризмы, благодаря которым он стал таким умным так быстро.

Вот Ваш «здравый смысл», т. Кожевников, заставил Вас усомниться в полезности суда пассажиров автобуса над водителем, обеспечившим им аварию. Следовательно, с позиций вашего «здравого смысла» несомненным для Вас является обратный вариант — награждения такого водителя безо всякого участия пострадавших.

С таким «здравым смыслом» Ваше место среди тех, кому «приходится делать выбор между двумя вариантами но для выбора» у них «нет никаких рациональных обоснований», (Откуда взяться рациональному обоснованию с эдаким «здравым смыслом»?) Поэтому, начав писать статью, Вы с вероятностью 61,8 % сделали выбор, «который возвышает Вас в своих глазах» — выбрав себе роль этакого интеллектуала, который сверху смотрит, как копошатся там всякие, и делает глубокомысленные суждения «вообще». Ведь Вы могли выбрать и вариант умного человека — просто расспросить меня о том, что Вам непонятно. Лефевр, к сожалению, прав, Вы это подтвердили.

Но вернемся к примерам. Неужели в случае с ремонтом телевизора и государства у человека нет никакого другого выбора, кроме рассмотренного нами выбора простофили или дуролома? Есть, но опираться нужно не на афоризмы, а действительно на здравый смысл.

Представим, что эти проблемы возникли у умного человека, который тоже ни бельмеса не соображает ни в устройстве телевизора, ни в государственном устройстве. (А почему вообще обычный человек должен в эти вопросы вникать? У него что, своей работы нет и он от безделья мается?) Что сделает в этом случае умный человек?

Он скажет толпе радиомастеров: «Заработает телевизор — заплачу (поощрю), не заработает — не заплачу (накажу бесполезно потраченным временем)», И мастерам-депутатам он скажет то же самое: «Ремонтируйте государство. Но если через 4 года моя жизнь не улучшится — сядете в тюрьму».

Решение ведь очень простое, и если в голове, забитой цитатами и зубоскальством из дешевых сборников, есть место хотя бы для крупицы здравого смысла, то как это не понять? Если бы Вы, т. Кожевников, не слова из книжек заучивали, а порасспрашивали людей, которые занимаются не болтовней, а делом, то, может быть, они Вам и сумели бы объяснить, что в любом деле самое простое решение — это всегда самое правильное. А «простых неправильных решений» при деле просто никто не предлагает — дураков и досужих зубоскалов дело от себя отгоняет в толпу импотентных болтунов именно тем, что наказывает за неправильные решения. А не прощает, как до сих пор народ прощает депутатов и президента…

Вы можете, т. Кожевников, быть ко мне в претензии, сочтя мой ответ излишне грубым. Но это из уважения к Вам. Ласково разговаривают с теми, кого хотят обмануть, или с безнадежно больными. А я Вас безнадежным не считаю и наркотики Вам назначать не собираюсь. Лизните хининчику, может, и поможет!

<p>Кого жалеть?</p>

Читатель, аспирант в Японии с псевдонимом Прохор задал такие вопросы.

Перейти на страницу:

Все книги серии Политический бестселлер

Подлинная история русских. XX век
Подлинная история русских. XX век

Недавно изданная п, рофессором МГУ Александром Ивановичем Вдовиным в соавторстве с профессором Александром Сергеевичем Барсенковым книга «История России. 1917–2004» вызвала бурную негативную реакцию в США, а также в определенных кругах российской интеллигенции. Журнал The New Times в июне 2010 г. поместил разгромную рецензию на это произведение виднейших русских историков. Она начинается словами: «Авторы [книги] не скрывают своих ксенофобских взглядов и одевают в белые одежды Сталина».Эстафета американцев была тут же подхвачена Н. Сванидзе, писателем, журналистом, телеведущим и одновременно председателем комиссии Общественной палаты РФ по межнациональным отношениям, — и Александром Бродом, директором Московского бюро по правам человека. Сванидзе от имени Общественной палаты РФ потребовал запретить книгу Вдовина и Барсенкова как «экстремистскую», а Брод поставил ее «в ряд ксенофобской литературы последних лет». В отношении ученых развязаны непрекрытый морально-психологический террор, кампания травли, шельмования, запугивания.Мы предлагаем вниманию читателей новое произведение А.И. Вдовина. Оно представляет собой значительно расширенный и дополненный вариант первой книги. Всесторонне исследуя историю русского народа в XX веке, автор подвергает подробному анализу межнациональные отношения в СССР и в современной России.

Александр Иванович Вдовин

Документальная литература / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное

Похожие книги

Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Американский историк, политолог, специалист по России и Восточной Европе профессор Даллин реконструирует историю немецкой оккупации советских территорий во время Второй мировой войны. Свое исследование он начинает с изучения исторических условий немецкого вторжения в СССР в 1941 году, мотивации нацистского руководства в первые месяцы войны и организации оккупационного правительства. Затем автор анализирует долгосрочные цели Германии на оккупированных территориях – включая национальный вопрос – и их реализацию на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, на Кавказе, в Крыму и собственно в России. Особое внимание в исследовании уделяется немецкому подходу к организации сельского хозяйства и промышленности, отношению к военнопленным, принудительно мобилизованным работникам и коллаборационистам, а также вопросам культуры, образованию и религии. Заключительная часть посвящена германской политике, пропаганде и использованию перебежчиков и заканчивается очерком экспериментов «политической войны» в 1944–1945 гг. Повествование сопровождается подробными картами и схемами.

Александр Даллин

Публицистика / Документальное / Военное дело
Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика