Диагноз: женщина (СИ)

Повозка медленно катилась по каменистой дороге, подскакивая на выбоинах, о рессорах тут и понятия не имели и все демпфирование кочек сводилось к толстому слою соломы и одеялам. Единственное положение, в котором я могла нормально себя чувствовать, было восседание на невысоком тючке, перевязанном веревкой. Торкеш же спокойно полулежал на правом боку, подперев голову рукой и дорожная тряска его ни капельки не волновала. Вот только его любопытство мне совершенно не нравилось, последний вопрос просто повис в воздухе, а ответа на него никак не находилось. Я поерзала на импровизированной табуретке и решила закончить эти неприятные расспросы разом:

— Это что, допрос?

— Ну ты что, милая, я же сам пришел к тебе, — опять этот тягуче-мурлыкающий голос и сощуренные глаза так и сверлят дырки, — и даже накормил. Ну какой же это допрос, любопытство просто гложет, что там у тебя произошло.

— Мало ли что произошло, я не обязана всем рассказывать об этом. Ты же не треплешься всем подряд о своих делах, верно?

— Почему бы и не поговорить с красивой женщиной, которая мне нравится?

— Кра-а-асивой? — издевательски передразнила моего собеседника со всем возможным сарказмом, копируя мурлыкающий голос и кривую ухмылку. — Знаю, что врешь, но все равно приятно.

Последние слова мне очень хотелось гордо выплюнуть ему в лицо, но в этот момент Торкеш неожиданно дернул меня к себе. Среагировать от неожиданности я не успела и мгновенно оказалась зажатой в его объятиях на боку да еще и с закинутой на меня ногой. Положение было самое что ни на есть пикантное, загляни кто в этот момент к нам — даже додумывать ничего не надо, чем тут занимаются. Безуспешно подергавшись, пришлось попытаться разойтись миром.

— Торкеш, я, кажется, не давала повода…

— А зачем он мне…

Губы мужчины уже пошли по шее, обдавая горячим дыханием и заставляя сердце сжиматься в ответ. Одна рука уже гладила спину, проходя по позвоночнику твердыми пальцами от шеи до талии, а вторая лежала под затылком, не давая отстраниться.

— Торкеш, еще раз говорю, я не давала повода думать, что меня можно заваливать прямо тут…

— А если ты мне нравишься, что я должен делать — ходить вокруг и вздыхать? Мне больше по душе тебя поцеловать…и не только…

Дыхание уже стало совсем тяжелым, пришлось крутиться изо всех сил, лишь бы сбить ему все желания.

— А моего согласия ты спросить не хочешь? Или для тебя женщина — бессловесный скот, задирающий юбку по первому знаку с твоей стороны? Даже скотина не лезет сразу друг на друга, а мы люди, а не животные! Еще вчера ты понятия не имел о моем существовании, а сегодня уже пытаешься завалить днем прямо тут, в повозке?

На мое счастье завозился спящий охранник, проснулся на своем облучке и с кем-то заговорил Март — Торкеш опомнился и разжал руки. Мигом выскользнув из его объятий, я оправила рубашку, отряхнула волосы и уселась на свой тючок.

— Дай пожалуйста кувшин с отваром, он за твоей спиной стоит.

— Возьми сама. Или боишься меня?

— Боюсь не тебя, а твоих действий. Вот смотрю я на вас, мужиков, и не могу понять, неужели силу применять так приятно? А почему не по обоюдному согласию все делать?

— Ишь, умная какая…А если женщина против?

— Если она против, у тебя есть два пути. Или найди другую, которая к тебе по первому зову прыгнет, или добивайся расположения той, которая тебе по сердцу. Насилием ты женщину к себе не привяжешь никогда.

— Ну ты даешь… Зачем привязывать-то? Покувыркался в свое удовольствие и пошел дальше. А в храм идти с женщиной, значит, прости-прощай вольная жизнь, больше я сам себе не хозяин. Не хочу я сидеть на одном месте, не мое это.

— Тогда иди к тем, которые никогда не отказывают. Тебе же все равно, с кем кувыркаться в свое удовольствие. — Я намеренно подчеркнула «свое», авось, задумается. — Глаза только закрой и можешь перед собой хоть королеву представить, а утром уходить спокойно, зато никому ничем не обязан. Правда, когда раны да болезни начинают одолевать, вы все равно к женщинам ползете за помощью да утешением, но каждый считает, что с ним такого не будет никогда. Кувшин-то лень передать или из вредности? Ну да ладно, сама возьму, не переломлюсь…

Отвар пришелся очень кстати, Торкеш делал вид, что задумался, гоняя соломинку во рту и глядел в потолок. Ну лежит, и пусть лежит, я тут весь день сидеть не собираюсь. Пойду, пройдусь пешком, вечером стоянка на реке будет, искупаюсь да голову помою. Поплавать бы да понырять в прохладной водичке! И этот паразит тут мозги парит, непонятно что ему надо…точнее, что надо, понятно, только вот мне это не нужно ни под каким соусом.

— А если ты своему мужу…ну, помочь не сможешь…что тогда делать будешь?

Я уже собралась выскочить на прогретую солнцем дорогу, как меня остановил вопрос Торкеша. Мудрым человеком была Скарлетт ОХара, она думала обо всем завтра!

— Пока у меня есть надежда, я буду прикладывать все силы, чтобы помочь ему. Об ином исходе я стараюсь не думать. У нас говорят, что мысли материальны, если я не буду думать о неудаче, то она обойдет меня стороной.

— Рей твой муж или твой мужчина?