Диагноз: женщина (СИ)

— Рина, ты…такие вопросы задаешь…лучше их про себя держать. Когда у нас говорят о Великом Короле, то никто не задается тем, почему он стал именно Великим. Страну он собрал, его потомки до сих пор правят…мало ли что тебе в его имени не нравится, принято так его называть и все. Ты же не будешь возмущаться, если тот король, который сейчас у вас правит, например, Умным называется? Или будешь?

А и то правда, чего я удивляюсь? Мало ли там какие исторические перипетии возникали, были у нас и Железные и Умные и Красивые и даже один Солнце затесался. Навряд ли их подданные устраивали демонстрации с требованиями убрать сие определение и тут нечего лезть с вопросами, а то сочтут за оскорбление правящего режима. Помнится, был такой рассказик, где наборщик ошибся и вместо буквы «р» вставил «г» в слове «ровно». Все бы ничего, да после в контексте шло не больше не меньше, а «государь-император». Сгинул наборщик на каторге, между прочим, говоря, что умирает за букву «г». Слушать надо больше, а не языком болтать. Ладно Торкеш — наемник, у них чаще всего одни бабы да деньги на уме, время пройдет и забудет о моем вопросе…надеюсь, что забудет, а мне впредь наука. Как бы его от моих слов отвлечь, а то вон задумался так, что невооруженным взглядом видно! Погладить по голове, что ли, как сама себе массаж делала…между прочим, от этого даже в парикмахерских тащатся… глядишь, и потеряет мысль…ага, вот так…еще…ну и чего встрепенулся, опять вспомнил мои антимонархические настроения?

— А о чем ты с Джаниром утром говорила?

— Об оплате за мой проезд и охрану, — обрадовалась я перемене темы. — Сказал подойти сегодня в дороге. Когда Харлах будет, вечером?

— Под стены подойдем вечером, а в город завтра с утра войдем. Сегодня стража не пустит. Зато завтра посмотришь на него изнутри, это тебе не Фрайм! Одна крепость чего стоит! И базар там знатный, южане люди ушлые, но везут такие интересные вещи, что смотреть целый день можно! Хрол сказал, что ты с ним пойдешь..

— Пойду, надо для его жены подарок выбрать. Любит ее мужик, а вот что подарить — не знает. Вот и помогу, пусть порадует по приезду.

— А со мной сходишь? — вроде и равнодушно спросил, а сам глазом косит, как отреагирую.

— Схожу, какие проблемы. И твоей жене что-нибудь подберем… — съехидничала маленько.

— Какой жене? Что подберем? — чуть не подпрыгнул на месте Торкеш, аж зашипев в ответ. — Я про тебя говорю, а ты…

— Да чего ты вскинулся? Уж и посмеяться нельзя…

— Нашла, над чем смеяться!

— Ну не плакать же, верно?

Мужчина отвернулся, глядя на уходящую за борт дорогу в клубах пыли.

— Пойду гляну, что там сзади делается.

— Давай, потом расскажешь!

Теперь можно и к Джаниру сбегать, за будущую жизнь поговорить, заодно выяснить, сколько ему заплатить надо.

Разговор с хозяином обоза получился хороший, можно сказать — душевный, или человек такой оказался или Корнелиусу должен по жизни — не разобрала, но пока перспектива была неплохая. В Харлахе он оставливается всегда недалеко он городской стены у своего родственника, раз у стены — то это значит, что двор большой, наши телеги туда поместятся. У этого же родственника в доме можно и пожить, только дать ему пару серебрушек за еду. Комнаты отдельной мне там не дадут, но со служанкой вполне могут поселить, главное — что не с мужиками вместе, они все будут в одной или двух комнатах спать. Сам Джанир будет закупать товары на обратную дорогу, скорее всего седьмицу или две, за это время поговорит с родственником, Файзатом, может, что и найдут из караванов, идущих в столицу. Предупредил еще раз, чтобы с незнакомыми людьми никуда не ходила, после сумерек по улицам не шастала, а то южане могут и польститься… Правда, при этих словах он осмотрел меня и решил, что хватит пугать, авось и обойдется, те больше за девушками охотятся, а я в их разряд уже не попадаю, но по ночам со двора все равно — ни-ни, если жизнь дорога. А за дорогу ему, Джаниру, я должна всего четыре серебрушки, потому как ем я на удивление мало. Пообещав расплатиться в Харлахе, я вернулась к повозке и пошла рядом.

Тут уже было видно, что приближаемся к большому городу. Навстречу нам попадались многочисленные телеги, вдоль дороги виднелись засаженные поля, пасся скот, а вдали были видны крыши домов, скрытые высокими заборами. Попадались и верховые, но клубы пыли не давали рассмотреть проезжих во всех подробностях. Да и вообще, пыль на здешних дорогах — стихийное бедствие, она лезет во все щели, забивает глаза, нос, складки одежды, сыплется в трусы и от нее все начинает неимоверно чесаться, особенно по такой жаре.

— Март! — Торкеша не было, я полезла с вопросами к вознице. — А мы встанем вечером у городских стен?

— Угм…

— А там вода есть какая-нибудь?

— Угм…

— А много народу будет еще стоять?

— Угм…

— А когда…

— Слушай, дай подремать, вот твой охламон прискачет, у него и спрашивай! Нет, что за народ эти девки, нет, чтоб отдохнуть дать, так она всю душу вынет со своими вопросами! Тьфу!