Диагноз: женщина (СИ)

— Можно было сказать, что и они по происхождению неизвестно кто, а там пусть доказывают обратное, если смогут. Главное — бросить обвинение, а уж когда начинают оправдываться, то это всегда носит оборонительный характер. Оправдывается, значит рыло в пуху, значит, что-то есть. У нас так и поступают с политическим противниками.

— А как у вас поступают с теми, кто знает лишнее? — мужчина опять развеселился.

— Не скажу!

— Так я и думал! Интересно, что вы еще мне НЕ скажете?

— Простите…не поняла…

— Да все вы поняли, не придуривайтесь! Ладно, пора звать Рейнона, а то он скоро дыру в стене прогрызет, до чего ему интересно знать о чем мы тут говорим! Рейнон, заходите, я уже закончил! Спасибо, леди, за содержательную беседу, она мне многое прояснила.

Мужчина едва заметно поклонился мне и пошел к двери, но в последний момент, когда Рейнон уже сел за стол и раскрыл рот, повернулся и окинул взглядом комнату и лерда.

— Леди, я забыл спросить…неучтиво получилось…есть ли у вас какое-нибудь желание? Я постараюсь его исполнить.

— Последнее, что ли? — мрачно пошутила я и вздохнула. — Тогда — помыться и переодеться. Помирать так хоть в приличном виде.

— Это вполне мне по силам. Тогда — до завтра, леди. Рейнон, до завтра.

Странный посетитель уже вышел, а мы с лердом Рейноном все еще сидели молча и думая каждый о своем. Что лерд ошарашен, это и ежу понятно, только вот кто это был? Не скажет ведь, инквизитор чертов, да и надо ли мне это знать? Какая разница, каким именем подписан документ или отдано распоряжение? Благодарность или проклятье я буду посылать конкретному лицу, всплывающему в памяти, а не набору букв. Помыться дадут — это уже праздник в сегодняшнем беспросветном существовании, в чистом виде чувствуешь себя уверенней. Не зря наши предки перед боем одевали все чистое и тщательно мылись, да и хоронят, между прочим, тоже не в лохмотьях из помойки. Ох ты, как опять чернуха-то накатила, даже потолок стал казаться ниже и размеры камеры сузились. Нет, не размеры сузились, а опять дурацкие слезы подступили, а в коридоре уже марширует стража, переругиваясь с моими соседями. Справа, слышу, стоит гогот и веселье, кого-то знакомого увидели и теперь радуются встрече или злорадствуют, что конкурент попался? Прислушиваться было бесполезно, эхо металось по изогнутому коридору, а пустующие клетухи между нами гасили слова. Одно хорошо — даже такие звуки заставляют возвращаться в реальность и помнить, что вокруг находятся люди. «До завтра» — сказал незнакомец. Почему до завтра? Что должно завтра произойти? На что он намекал Рейнону, также прощаясь с ним до страшного «завтра»?

После приватной беседы Рейнон сидел, как змея, только буравил глазами обстановку вокруг себя. Незнакомец говорил учтиво и с уважением, этого не скроешь, но зачем? Дал понять Рейнону, что ему интересно то, что я сказала? Тем не менее, надежд мне никаких не дал, кроме как на мытье, а на замечание о последнем желании и вовсе не отреагировал. Что это значит, что это…правда? И высказанное желание действительно последнее? О-о-ой… остатки стойкости канули в просторы междумирья и опять все закончилось потоком слез в колючее одеяло…