Диалектический материализм

Ведя борьбу против марксистско-ленинского принципа партийности теории, отрывая философию от конкретных задач классовой борьбы, меньшевиствующие идеалисты в своих работах давали и теоретическую немарксистскую трактовку практики и теории. Марксистско-ленинское учение о конкретной общественно-исторической практике преобразования мира по роли теории как орудия изменения мира, учение Ленина о единстве теории и практики — на основе практики, конкретные указания Ленина о том, что «точка зрения жизни практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания», меньшевиствующие идеалисты, как правило, подменяют гегельянско-фейербаховским пониманием практики. «Основная мысль Гегеля в критике им критицизма и всякой теории познания сводится к тому, — пишет Деборин, — что критика мысли, т. е. исследование её способностей, должна итти рука об руку с деятельностью мысли. Гегель разрешает проблему познания в свете всемирно-исторической практики человечества. Дуализм субъекта и объекта, познания и предмета преодолевается не посредством созерцания, так сказать, этих противоположностей, а в результате борьбы субъекта с объектом, взаимного их сопоставления и сравнения в процессе исторической жизни человечества»[496]. Таким образом Деборин истолковывает настолько расширительно гегелевскую критику Канта, что почти отождествляет её с марксистской критикой. Деборин не понимает того, что Гегель в этой критике Канта не выходит за пределы своего идеализма и что следовательно ни о каком разрешении этих проблем Гегелем, да ещё в свете действительной всемирно-исторической практики человечества не может быть и речи. И это по той простой причине, что практика в понимании Гегеля отнюдь не конкретно-историческая, чувственная практика человечества, не практика вскрытия закономерности объективного мира и его преобразования, а есть лишь «практическая идея», категория, целиком укладывающаяся в гегельянское учение о тождестве бытия и мышления. Таким образом утверждение Деборина о том, что Гегель в критике Канта разрешает проблемы познания в свете всемирно-исторической практики человечества, противоречит фактам, является лишним доказательством совершенно некритического понимания меньшевиствующими идеалистами взглядов Гегеля и отождествления их с марксистскими. Игнорирование марксистско-ленинского учения о практике имеет место у Деборина в трактовке понимания практики и теории Фейербахом. «Вся литературная деятельность Фейербаха, — пишет Деборин‚ — …со времени разрыва его с Гегелем, представляет собою неустанную борьбу против „теоретической“, созерцательной точки зрения предшествующей философии и защиту точки зрения и практической»[497]. В этом тезисе ещё раз сказывается эклектизм Деборина и непонимание им сущности марксистско-ленинской трактовки проблемы практики. В действительности ни Гегель, ни Фейербах не дошли до подлинного понимания сущности общественной конкретно-исторической практики человечества, будучи выразителями идеологии буржуазии. Первый главным образом в силу своего идеализма‚ второй — вследствие метафизического характера своего материализма и идеалистических взглядов в объяснении общественных явлений.

Философия Фейербаха представляет собой яркий образец философии, стремившейся лишь объяснять мир. «Природа и человек, — пишет Фейербах, — оба составляют нечто неотделимое. Созерцайте природу, созерцайте человека. Здесь перед вашими глазами вы имеете все тайны природы»[498]. В этом тезисе Фейербах наиболее чётко сформулировал сущность своей философии и её пассивный, созерцательный характер. Слабая сторона Фейербаха заключается в непонимании им революционной, преобразующей роли практики и роли теории как орудия изменения мира. Через все его работы проходит мысль о том, что «только созерцание вещей и существ в их объективной действительности освобождает человека совсем и совершенно от всяких предрассудков». Философия Фейербаха не выходила за пределы задачи объяснения мира, в то время как задача философии, согласно учению Маркса, заключается не только в объяснении мира, но в его изменении. Фейербах при всём крупнейшем значении его философии был и остался проповедником чисто «теоретической», созерцательной точки зрения, а не борцом против неё, как это вопреки фактам пытается представить Деборин.