Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" К. Маркса

У Рикардо не возникало и подозрения на тот счет, что стоимость должна быть исследована конкретно по ее форме, что ее вообще можно исследовать как таковую, в строжайшем отвлечении от прибыли, ренты, процента, капитала и конкуренции. Поэтому его абстракция стоимости обладает, как показал Маркс, двояким недостатком: «Его следует упрекнуть, с одной стороны, в том, что он недостаточно, не до конца абстрагирует, так что, когда он, например, рассматривает стоимость товара, он с самого же начала включает в ее определение всевозможные конкретные отношения; с другой стороны – в том, что он форму проявления понимает как непосредственное, прямое подтверждение или выражение всеобщих законов; он никак не раскрывает развития этой формы. В отношении первого из этих моментов его абстракция является весьма неполной, в отношении второго она – абстракция формальная, ложная сама по себе» 1.

Нетрудно сформулировать собственный взгляд Маркса на всеобщую категорию, предполагающийся в этой оценке. Абстракция должна быть, во-первых, полной, а во-вторых, не формальной, а содержательной. Только в этом случае она будет верной, объективной. Что это, однако, значит?

Мы уже показали, что полнота абстракции предполагает, что в ней выражаются непосредственно не абстрактно-всеобщие признаки, свойственные всем без исключения особенным явлениям, к которым всеобщая абстракция относится, а совсем иное – конкретные характеристики объективно простейшего нерасчленимого далее [212] элемента системы взаимодействия, «клеточки» исследуемого целого.

В случае с товарно-капиталистической системой взаимодействия между людьми в процессе общественного производства материальной жизни такой клеточкой оказывается товар, простая товарная форма взаимодействия. В биологии, по-видимому, такой клеточкой является простейшая белковая структура, в физиологии высшей нервной деятельности – условный рефлекс, и т.д.

В этом пункте вопрос о «начале науки», об исходной всеобщей категории, лежащей в основании всей системы конкретных категорий науки, перекрещивается с вопросом о конкретности анализа и об объективно-допустимом пределе аналитического расчленения предмета.

Конкретный теоретический анализ предполагает, что вещь аналитически расчленяется не на равнодушные к ее специфике составные части, а на специфически характерные только для этой вещи, внутренне связанные друг с другом необходимые формы ее существования.

В этом отношении аналитический метод Маркса полярно противостоит так называемому односторонне-аналитическому методу, пример применения которого представляет собой классическая буржуазная политическая экономия. Односторонне-аналитический метод, унаследованный экономистами XVII – XVIII вв. от современного им механистического естествознания и философии эмпиризма (непосредственно через Локка), полностью соответствует представлению о предметной реальности как о своеобразном агрегате вечных и неизменных составных частей, одинаковых у любого предмета природы. Познать вещь, значит, с точки зрения этого представления, аналитически разложить ее на эти вечные и неизменные составные части, а затем понять их способ взаимодействия внутри данной вещи.

«Труд», «потребность», «прибыль» в теории Смита – Рикардо в этом отношении представляют собой не менее яркий пример односторонне-аналитических абстракций, в которых погашена вся конкретно-историческая определенность предмета, чем «частица» физики Декарта, чем «атом» Ньютона и тому подобные категории науки того времени. И Смит и Рикардо пытались понять товарно-капиталистическую систему взаимодействия как сложное [213] целое, составными частями которого являются вечные, одинаковые для любой ступени человеческого развития, реальности: труд, орудия труда (капитал), потребность, прибавочный продукт и т.д.

Такую операцию аналитического расчленения предмета всегда можно проделать и экспериментально и в «уме». Можно аналитически разложить живого кролика на химические элементы, на механические «частички» и т.д. Но, получив на этом пути груду аналитически выявленных составных частей, мы не сможем проделать, исходя из самого детального рассмотрения этих составных частей, обратной операции – никогда не сможем из них понять, а почему они раньше, до аналитического расчленения, давали своим сочетанием именно живого кролика.

Анализ в данном случае умертвил, уничтожил как раз то, что мы хотели бы таким образом понять, – живую, конкретную, специфическую для данной вещи взаимосвязь. Анализ сделал невозможным синтез.

С подобной же трудностью столкнулась буржуазная классическая экономия, теория Смита – Рикардо.

Синтез – понимание необходимой связи абстрактно взятых составных частей предмета (труда, капитала, прибыли и пр.) – оказался невозможным именно потому, что анализ, выявивший эти категории, был анализом односторонним: он «разорвал» как раз то, что составляет конкретно-историческую форму связи этих категорий между собой.