Диалектика отечественного военного прогресса

Необходимость разработки военного прогресса как стратегии обусловлена тем фактом, что люди все еще не усвоили основную аксиому всякой политики, согласно которой право и государство создаются для внутреннего мира и осуществляются именно через правосознание. И в науке, и в жизни господствует формальное понимание государства, извращающее его природу и разлагающее в душах все основные начала гражданственности. Следуя этому пониманию, люди строят государственную жизнь так, как если бы она сводилась к известным, механически осуществляемым, внешним поступкам, оторванным от внутреннего мира и от духовных корней человека, наличность или отсутствие этих внешних поступков должны быть, по их мнению, обеспечены какими угодно средствами и какою угодно ценой – насилием или страхом, корыстью или наказанием; и к этому, будто бы, сводится все: только бы люди повиновались, только бы вносили налоги, только не совершали бы преступлений и не творили беспорядков, – а остальное неважно90.

В чем состоит стратегия Запада по отношению к России, хорошо показано в статье «Тень Бжезинского над Минрегионом», где отмечается, что Дмитрий Козак – министр регионального развития – предложил создать в стране 7–10 макроэкономических зон. «Но вот что настораживает. В 2004 году ЦРУ США опубликовало очередной доклад своих аналитиков… Там анализируются возможные варианты развития событий в мире на 15 лет вперед. Так вот, в докладе американские эксперты не исключают, что к 2015 году Россия распадется на 6–8 государств. Причинами распада назывались падение мировых цен на нефть, а также закрытость России по отношению к остальному миру.

Доклад ЦРУ во многом основывался на выводах известного американского политолога Збигнева Бжезинского, которые он сделал на страницах своей книги «Великая шахматная доска». Отдельная глава книги посвящена России и называется «Черная дыра»91.

Политическая стратегия США формиует соответствующее военное поведение, что предполагает ответы со стороны России. Дело в том, что попытки сотрудничесвта нашей страны с западными странами привели к плачевным результатам. Несмотря на все уступки, Россия в 1990-е годы получила следующее.

1. Вопреки косвенным обещаниям США не оказали целенаправленной массированной помощи демократизирующемуся региону. За крахом тоталитарных структур в России отнюдь не последовало некоего нового варианта плана Маршалла – помощи Запада «самой молодой демократии», такой помощи, которую Америка оказала Западной Европе в 1948-1952 годах. Запад не захотел осуществить по-западному эффективную реструктуризацию национальной российской экономики. Все дело свелось к уменьшению российского стратегического потенциала.

2. Столь привлекательно выглядевшая схема недавнего прошлого – соединение американской технологии и капиталов с российскими природными ресурсами и дешевой рабочей силой – оказалась мертворожденной. Хуже того, ежегодный отток десятков миллиардов долларов из России на Запад питает западную экономику за счет обескровливания российской. Новая ментально-социальная особь – новые русские – не стали связующим звеном между Россией и Западом. Их грубый практицизм стал разъединяющим началом в отношениях России и Запада. Их сомнительного происхождения накопления обильно направляются за отечественные пределы, в то время как инвестиции так нужны именно отечественной промышленности.

3. Несмотря на окончание военного противостояния, Америка, к удивлению московских идеалистов, расширяет зону действия НАТО в восточном направлении, выходя на российские границы. Строго говоря, речь идет о неудаче курса, начатого Петром Великим и патетически продолженного нашими демократами-западниками. Но хотя имперские переростки глобализационного периода, как правило, разваливаются, их достижения не пропадают. После потрясений и хаоса начала новой эпохи, который расчищает дорогу новому техноукладу и оплачивает его становление, возникают новые государственные образования, как правило, намного больше по размеру. Это новая норма, но достигнутая не ценой напряжения, а за счет значительно более мощных коммуникационных технологий новой эпохи, в том числе и определенного уровня военного прогресса.