Диалектика познания

И надо сказать, что квантовую физику, если не считать студентов, молодых преподавателей и людей, знакомых с современной физикой только по газетам, - до сих нор никто до конца не понимает. Даже многие ее создатели, и те, далеко не все ее понимали.

Возьмем Эйнштейна. Его биография наиболее яркая в современной физике. То, что случилось с Эйнштейном, похоже на волшебную сказку, с той разницей, что в волшебных сказках даже наиболее фантастические и запутанные события к концу всегда распутываются и проясняются. События с Эйнштейном, напротив, не прояснялись и к концу еще более запутывались. Вокруг Эйнштейна рождались легенды, написано много замечательных книг, рассказано немало умилительных историй и пишутся научные исследования, посвященные таинственному творческому духу создателя необыкновенной теории относительности.

В чем причина столь шумного успеха столь скромного и бесспорно честного человека, каким был Эйнштейн? Если ответить коротко, можно так сказать:

буржуазия чтит своих героев.

Чем хуже идут дела, тем больше шума создастся вокруг тех людей, кто найдет путь к спасению или хотя бы вселит на этот счет иллюзию. Мы уже отмечали - к определенному моменту буржуазная физика попала в тупик в вопросе времени и пространства. Все предшествующие теории, более чем вековая работа мысли буржуазных физиков и «стройное» здание буржуазного мировоззрения - все было построено на изотропности пространства и времени: на предположении, что пространство и время, будто внутренне однородны, т.е. абсолютны.

«Время - абсолютно»; «Пространство - абсолютно»; «все Тела - абсолютно тверды»; скорости движения - любые вплоть до бесконечно больших. Словом, до определенного момента дела шли прекрасно: пространство и время представлялись «абсолютно существующими реальностями», которые позволяют к тому же истолковывать себя геометрически, - т.е. в виде математических величин.

Некоторое неудобство для буржуазного мировоззрения представлял лишь средневековый «Эфир», заполнявший пустоту в геометрическом пространстве. Однако, в силу его «нематериальности», а так же благодаря предпринятым мерам по наделению его свойствами абсолютно твердого тела, это неудобство было преодолено и в то время никого особенно не беспокоило.

Но вот на стыке XIX и XX веков, с таким трудом и такой любовью возведенное здание буржуазного миропонимания вдруг заколебалось и на глазах у всего мира было готово рассыпаться в прах. Со всех сторон шли донесения об открытиях, которые отрицали изотропность пространства и времени.

Открытия и добываемые факты со всей бесспорностью утверждали, что время и пространство не столь абсолютны и не столь внутренне бессодержательны, какими казались до того момента. Теперь, согласно открытым новым фактам, они казались внутренне неоднородными, структурными и противоречивыми - т.е. содержательными. И теперь, следовательно, их никак уже далее нельзя было интерпретировать только геометрически (количественно). Есть случаи, а таких случаев - весь микромир, когда пространство и время нельзя представлять себе как метрические величины.

Большие неожиданности так же принес и «безобидный», приспособленный к буржуазному пониманию феодальный «Эфир». Теперь он казался уже не абсолютно твердым телом; в нем появились ясные намеки на неоднородность, структурность, противоречивость. Эфир становился содержательным, хотя и по-прежнему оставался нематериальным.

В целом удар по классическим представлениям был настолько неожиданным, что любовно сотворенное мировоззрение заколебалось и было готово похоронить под своими обломками всех его создателей. Многих охватил страх, кое-где началась паника. Один из столпов классической физики Лоренц сказал:

«Я потерял, уверенность, что моя научная работа вела к объективной истине, и я не знаю, зачем жил; жалею только, что не умер пять лет назад, когда мне еще все представлялось ясным».

Шли лихорадочно поиски выхода. Как сохранить цельное мировоззрение, не меняя его в принципе - такой вопрос стоял и перед многими другими физиками, которым предстояло не умирать в ближайшем будущем, а долго жить. Без цельного мировоззрения могут долго жить лишь лавочники, но не физики, не химики и не математики, которые призваны и вынуждены как-то более или менее правдоподобно объяснять окружающий их мир. Поэтому, чего бы не стоило, надо было найти выход из тупика.