Диалог с тайным советником Сталина

А Поскрёбышев, словно робот, автоматически и бессловесно продолжал исполнять свои обязанности, проводя бессонные ночи в ожидании прихода опричников Берии.

Они его и взяли. В ноябре 1952-го Берии удалось убедить Сталина освободить Поскрёбышева от должности по подозрению в причастности к «делу врачей».

Хрущёв на XX съезде назвал Поскрёбышева «верным оруженосцем Сталина».

Смерть в потайных хоромах

Я считаю проявлением высшей степени неделикатности и бестактности акцентировать внимание на личной жизни человека и интимных проявлениях любви, чувств и привязанностей.

Но когда это касается удовлетворения животных похотливых инстинктов и желаний, связанных с принуждением и насилием, особенно если речь идёт о представителях власти, государства – личная жизнь которых на виду и должна служить примером во всём и для всех, – низменные пороки властей предержащих становятся достоянием общества, и по меньшей мере вызывают презрение и отвращение.

После жены Сталина вы, Николай Алексеевич Лукашов, были самым близким человеком вождя (может быть, были даже ближе, чем она) и знали то, чего не знала даже Надежда Сергеевна и жёны других обитателей Кремля.

Почему же умолчали об оргиях, устраиваемых по ночам в Кремле и на дачах?

Быть может, и вы были участником тех попоек, которые генсек, уже пользовавшийся неограниченной властью, устраивал с дружками в потайных хоромах? Ведь это были не просто весёлые застолья с приятными зрелищами, а нечто более пикантное.

Для увеселения вождя и его приближённых под прикрытием ночи доставлялись не просто звёзды столичных театров, а самые юные красавицы-танцовщицы и певуньи театров и ансамблей. И, конечно же, всех их потом осыпали градом орденов, медалей, званиями лауреатов Сталинской премии.

Все они становились приближёнными к правящей элите, прикреплялись к закрытым правительственным кормушкам, где лучшие товары, меха, ювелирные изделия отпускались почти за бесценок по сравнению с тем ширпотребом, который предназначался для широких масс трудящихся.

Среди балерин, которым Сталин оказывал внимание, называли Марину Семёнову и Ольгу Лепешинскую. Из певиц говорили о Валерии Барсовой и Наталии Шпиллер. В постели вождя побывали красавица Бронка Металликова, жена Поскрёбышева, Валя Истомина, в обязанности которой входило накрывать стол самому вождю и стелить ему постель, Женя Аллилуева и много других, тайны которых мы уже никогда не узнаем.

Молва связывала его с Верой Давыдовой.

Однажды Вера Александровна нашла после спектакля у себя в кармане шубы записку: «Около Манежа Вас будет ожидать машина. Шофёр доставит Вас на место. Записку сохраните».

Со смешанными чувствами певица проследовала в назначенное место. Она была замужем, мужа любила и отлично понимала, что произойдёт.

Страх мешался с ощущением избранности. Её отвезли на дачу Сталина. Он сидел уже за накрытым столом.

«После крепкого горячего кофе, вкуснейшего грога стало совсем хорошо. Боязнь и растерянность улетучились. Я пошла за ним. Оказалось, что И.В. ростом ниже меня. Мы вошли в комнату, где стояла большая низкая кушетка. Сталин попросил разрешения снять френч.

На плечи он накинул восточный халат, сел рядом, спросил: «Можно потушить свет? В темноте легче разговаривать». Не дождавшись ответа, он погасил свет.

И.В. меня обнял, умело расстегнул кофточку. Сердце мое затрепетало. «Товарищ Сталин! Иосиф Виссарионович, родненький, не надо, я боюсь! Пустите меня домой!..» На мой жалкий лепет он не обращал никакого внимания, только в темноте загорелись ярким пламенем его звериные глаза. Я ещё раз попыталась вырваться, но всё было напрасно» (из книги Гендлина «Исповедь любовницы Сталина»).

Примеру новоявленной столичной аристократии следовали советские партийные функционеры на периферии.

Княжившие на местах, они пользовались теми же правами и привилегиями, что и вождь со товарищи в Москве.

Не все, но многие из них вели себя как эмиры, ханы, только, в отличие от последних, делали это тихо, уединённо, подальше от глаз людских – для этого и строились спецдачи, охотничьи домики с саунами. Лишь ограниченный круг обслуги знал обо всех интимных сторонах жизни новоявленных господ.

Мне думается, господин Лукашов, что Надежда Сергеевна Аллилуева испытывала к вам, как и к Берии, неприязнь, как к человеку с тёмным прошлым, если так можно выразиться. То же самое испытывали и вы к ней.

Иначе чем объяснить ваши несправедливые, унижающие её женское достоинство обвинения. Ведь вы писали социально-биографический роман, зачем же смешивать нездоровый быт с циничной бульварщиной?

В расчёте на дешёвую сенсацию? Вот вы же сами пишете, что редко бывали в квартире Сталина, тогда как Серго Орджоникидзе и Николай Бухарин были друзьями семьи, очень уважаемыми Надеждой Сергеевной.

Однако вы в курсе всех семейных неурядиц, интимных отношений Сталина с Аллилуевой. Откуда вы можете знать о сокровенных проявлениях физических начал молодой жены вождя и её безудержных желаниях?