Диалог с Трифоном иудеем

— Были некогда люди, которые гораздо древнее кого-либо из этих почитаемых за философов, — люди блаженные, праведные и угодные Богу, которые говорили Духом Святым и предсказали будущее, которое и сбывается ныне: их называют пророками. Они одни и звали и возвестили людям истину, не смотря ни на кого, не боясь, не увлекаясь славою, но говорили только то, что слышали и видели, когда были исполнены Святого Духа. Писания их существуют еще и ныне, и кто читает их с верою, — получит много вразумления относительно начала и конца вещей, равно как и того, что должен знать философ. Они в своих речах не пускались в доказательства, ибо они выше всякого доказательства, будучи достоверными свидетелями истины; самые события, которые уже совершились и которые теперь еще совершаются, вынуждают принимать их свидетельство. Также ради чудес, которые совершили, Они заслуживают веры, потому что прославляли Творца всего, Богом Отца, и возвещали о посланном от Него Христе Сыне Его; чего не делали и не делают лжепророки, исполненные духа лжи и нечистоты: последние напротив осмеливаются совершать некоторые чудеса для изумления людей и распространяют славу духов лжи и демонов. Но ты прежде всего молись, чтобы открылись тебе двери света, ибо этих вещей никому нельзя видеть или понять, если Бог и Христос Его не дадут разумения.

8. Сказавши это и многое другое, что повторять теперь не время, старец удалился, внушая мне размыслит об его словах, и я более не видал его. Но в сердце моем тотчас возгорелся огонь, и меня объяла любовь к пророкам и тем мужам, которые суть други Христовы; и, размышляя с самим собою о словах его, я увидел, что эта философия есть единая, твердая и полезная. Таким-то образом сделался я философом. Желал бы я, чтобы и все были одних мыслей со мною и не отвращались от учения Спасителя; ибо оно внушает какой-то страх и владеет силою поражать тех. которые совратились от истинного пути, и вместе служит сладчайшим успокоением для тех, которые живут по нему. Поэтому, если сколько-нибудь заботишься о самом себе и желает своего спасения и уповаешь на Бога, ты теперь удобно можешь, если не чуждаешься труда, познать Христа Божия и, сделавшись совершенным учеником, достигнуть блаженства. При этих словах. любезнейший мой, спутники Трифона засмеялись, а сам он улыбнувшись сказал:

— Я одобряю иное из того, что ты говорил, и удивляюсь твоей ревности о божественном, но лучше было бы тебе следовать философии Платона или кого другого и жить в подвиге терпения, воздержания и целомудрия, нежели обольщаться ложными словами и следовать людям ничего не стоящим. Ибо когда бы ты оставался верен тем философским началам и жил не укоризненно, то оставалась бы еще надежда лучшей участи; но теперь, когда ты оставил Бога и возложил свою надежду на человека, какие средства спасения остаются для тебя? Поэтому, если хочешь послушаться меня (ибо я смотрю уже на тебя, как на друга), то сперва прими обрезание, потом, как узаконено, соблюдай субботу и праздники и новомесячия Божии и вообще исполняй все, написанное в законе, и тогда, может быть, тебе будет милость от Бога. Что же касается Христа, если Он родился и находится где-нибудь, то Он неизвестен другим и ни сам себя не знает и не имеет никакой силы, доколе не придет Илия, не помажет и не объявит Его всем. А вы, христиане, приняли ложный слух и вообразили себе какого-то Христа и ради Его так безрассудно губите вашу жизнь.

— Извинительно тебе, человек, возразил я, и да простится тебе это: ты говоришь чего не знаешь; следуешь учителям, которые не разумеют писаний, и наугад говоришь, что ни придет тебе на ум. Если же тебе угодно принять доказательства того, что мы не увлечены в заблуждение и не перестанем исповедывать Христа, хотя бы за это падали на нас всякие оскорбления от людей и самый жестокий тиран принуждал нас к отречению: то докажу тебе, если ты здесь останешься, что мы поверили не пустым басням и не бездоказательным словам, но учению, которое исполнено Святого Духа и изобилует силою и благодатью.

На это опять засмеялись спутники Трифона и подняли неприличный крик. Тогда я встал и был готов уйти от них; но Трифон взял меня за одежду и сказал, что не отпустит меня, доколе я не исполню своего обещания.

— Так не позволяй твоим товарищам, отвечал я, так шуметь и вести себя неприлично; но если хотят, пусть слушают молчаливо, или оставят нас, если у них есть дело более важное; а мы ходя и отдыхая будем продолжать беседу.

Трифон согласился на это предложение; и мы решились с ним идти в сторону и пришли на среднюю стадию Ксиста, а двое из его спутников ушли от нее, смеясь над нашею ревностью. Когда мы достигли того места, где по обеим сторонам находятся каменные скамейки, то спутники Трифона, севшие по другой стороне, стали разговаривать о бывшей иудейской войне, о которой один из них упомянул.

10. Когда они кончили, я снова начал свою речь к ним.