ДИАЛОГ: ТЕЛЕВИЗИОННОЕ ОБЩЕНИЕ В КАДРЕ И ЗА КАДРОМ

В социологии существует определение интервью как метода получения информации путем целенаправленной беседы интервьюера с опрашиваемым лицом. Но попробуйте-ка приложить такое определение к журналистской практике… «Метод получения информации» - само сочетание этих слов несет в себе нечто сугубо утилитарное. Что ни говорите, а принятое в социологии понятие «информант» отдает металлическим привкусом функциональности. (При анонимном характере социологических опросов подобный подход возражений не вызывает: науку о человеческих множествах интересует не отдельная личность или индивидуальное мнение, а типы людей и представления социальных групп.)

Нет, впечатление, производимое эпизодом фильма, меньше всего связано с «получением информации» (во всяком случае, в традиционном понимании этого слова). В конце концов, что такое ноль, мы можем узнать из любого учебника математики. Да и какую информацию, скажите на милость, получает зритель в продолжение всей этой захватывающей паузы?

Видимо, недостаточно определить телевизионное интервью как разговор двух людей, из которых один спрашивает, а другой отвечает, даже с поправкой на то, что разговор этот организован с целью получения информации и журналист в нем выступает инициатором.

Необходимо еще, чтобы ответы собеседника вызывали общественный интерес. Или чтобы такой интерес представлял для аудитории сам собеседник,- к примеру, свидетель волнующего события, герой дня, участник эксперимента, способного привести к немаловажным социальным последствиям. Девятилетний Олег, скорее всего, и воспринимается нами как участник подобного педагогического эксперимента - представитель незнакомого племени акселератов.

Но такие открытия происходят на экране гораздо реже, чем нам хотелось бы.

Ничего нет для журналиста опаснее убеждения, согласно которому выступление перед камерой - едва ли не самый легкий и доступный из тележанров.

Казалось бы, кто лучше героя знает предмет беседы? Ему, как говорится, и карты в руки - пускай расскажет. Не оттого ли с такой готовностью иной ведущий передает герою не только слово, но заодно и микрофон? (Любопытно, как повел бы себя такой журналист, передоверивший орудие производства, например, трактористу, если бы тот в свою очередь попросил пока попахать за него на колхозном поле?)

На экране репортер интервьюирует астронома: «Расскажите что-нибудь о звездах. Нашим зрителям интересно узнать…» Его собеседник отдал полвека своей науке, его коробит само это слово «что-нибудь». Но упрекать такого журналиста, путающего теорию относительности с теорией вероятностей, в том, что он не подготовлен к интервью,- непродуктивная трата времени. У него нет интереса ни к личности собеседника, ни к существу затронутого предмета. Обратившись к изучению материала, он, пожалуй, не найдет там ничего полезного,- напротив, чего доброго, перестанет понимать и то, что понимал до этого. Ему неведом азарт постижения внутренней логики фактов, их неожиданного взаимосцепления, незнакомы ни муки, ни радости овладения темой.

«Я хочу, чтобы корреспондент не просто кивал головой в такт моему рассказу, а с чем-то и не согласился, с чем-то поспорил, высказал свою точку зрения,- говорит известный хирург профессор В. Францев.- Я говорю так потому, что просто не представляю себе беседу по сложной проблеме с, мягко говоря, неумным человеком, все достоинство которого в том, что он может пробиться к кому угодно и делает это очень оперативно».

Приглашая героя на телевидение, подобного рода интервьюеры не утруждают себя вопросами: ради чего состоится будущий разговор; какие стороны проблемы он раскроет; какое представление о личности собеседника оставит у зрителя? Зато у них всегда есть в запасе набор безотказных отмычек: «Расскажите о ваших успехах…», «Поделитесь вашими планами…», «Что вам больше всего понравилось в нашем городе?» В крайнем случае можно предпослать этой фразе извиняющуюся улыбку: «А теперь традиционный вопрос…» И выслушать с той же улыбкой ошеломляющее признание: «Больше всего в вашем городе мне понравились люди».

Отделываясь ничего не значащими ответами от бодрых вопросов интервьюера, участники передач нередко, о чем мы уже говорили, ведут себя так, как того, по их мнению, от них ожидают. Но еще хуже, что иные интервьюеры ничего другого не ожидают. Им не важно, что говорят,- важно, что говорят.

Собеседник в таком диалоге - фигура условная. Как, впрочем, и сам журналист. С экрана звучит разговор ни о чем. Он словно записан на перфоленте. Вопросы, которые сами себя задают. Ответы, которые сами…