Читаем Диалоги полностью

Гермоген. Во всяком случае, это очень правдоподобно, Сократ . Сократ. Так нет же, если воспользоваться старым именем. Оно, видимо, более правильно установлено, нежели теперешнее, поскольку согласуется с рассмотренными выше добрыми именами, если вместо эпсилона поставить йоту, как, вероятно, это и было в древности. Ведь такое слово будет значить не "связывающее", но "проникающее", а это-добро, и [присвоитель имени] это хвалит. Таким образом, он не противоречит сам себе, но и "обязанность", и "польза", и "целесообразность", н "выгода", и "добро", и "подходящее", и "доступное" - все представляется одним и тем же, обозначающим упорядочивающее и всепроницающее начало ], лишь приукрашенное разными именами. А то, что удерживает и связывает, он порицает. Так и "губительное" : если в согласии с древним наречием поставить вместо дзеты дельту, тебе станет ясно, что это имя - "дземиодес" - присвоено тому, что связывает идущее.

Гермоген. А что же "удовольствие", "печаль", "вожделение" и тому подобное, Сократ?

Сократ. Это представляется мне не очень трудным, Гермоген . Ведь то, что называется удовольствием, выражает, видимо, действие, направленное на пользу, а дельта здесь вставная, так что это зовется удовольствием вместо "удопольствия" . А вот печаль называется так, видимо, оттого, что эта страсть печет наше тело. "Недуг" же - это то, что мешает идти. Что касается "болести", то, мне кажется, это какое-то чуждое слово, образованное, видимо, от "болезненного". "Напасть", видимо, называется так от внезапного нападения печали. "Удрученность" вполне ясно означает трудность порыва [движения ]. "Восторг" - исторгнутый и легко льющийся поток души. "Наслаждение" - от "услады". Последняя же названа так, как образ влекущегося сквозь душу веяния, и по справедливости должна была бы называться "проникновеянием", но со временем превратилась в "наслаждеянье". А вот "блаженство" - нет нужды говорить, почему дано такое имя: вполне ясно, что взято оно от благого шествования души вместе с вещами, и справедливее было бы ему называться "блаженношеством", но тем не менее мы зовем его "блаженством". Нетрудно и слово "вожделение", ибо ясно, что оно названо так от какого-то наваждения, Бездействующего на дух. А "дух", верно, носит это имя от "бушевания" и "кипения" души. "Влечением" же названа воля к течению, поскольку в своем течении и устремлении к вещам оно и душу с силой увлекает в этот поток, от этой-то способности оно и называется "влечением". Да вот даже и имя страсти означает, что она направлена не на присутствующий предмет и поток желания, но на отдаленный, "отстраненный", откуда она и называется страстью. Когда присутствует то, на что устремляется страсть, она называется влечением, а страстью - когда это удалено.

"Любовь", поскольку она словно вливается извне (а не есть внутренний поток для того, кто ею пылает), причем вливается через очи, в древности, верно, называлась "льюбовь", ведь мы тогда пользовались о-микроном вместо о-меги. Теперь же она называется "любовь" - после подстановки о-меги вместо о-микрон. Однако что еще ты предлагаешь рассмотреть?

Гермоген. "Представление" и тому подобное. Что ты об этом думаешь? Сократ. Итак, представление названо так либо от преследования, которое совершает душа, чтобы узнать, каким образом существуют вещи, либо от падения стрелы . Похоже, что скорее от последнего. Дело в том, что с этим согласуется и слово "мнение", ведь это - несение души по направлению к вещи, любой из всего сущего. Также и "воля" некоторым образом означает полет стрелы, а "соизволение" означает устремление и совет. Все это, связанное с представлением, очевидно, являет образ стрельбы, так же как и "безволие", которое, напротив, представляется несчастьем, как если бы кто-то не посылал стрел и не достигал своей цели - того, что он хотел, о чем совещался и к чему стремился.

Гермоген. Мне кажется, Сократ, это ты уже глубже захватываешь. Сократ. Но ведь виден уже конец. Я хочу напоследок рассмотреть еще "необходимость", так как она следующая в этом ряду, и "добровольное действие", или "охоту". Так вот, "охота" есть то, что отходит в сторону и уступает идущему. Но я полагаю, имя это выражает уступку тому, что идет и совершается согласно желанию. А вот "необходимое", противодействуя, направлено, таким образом, против желания и относится, вероятно, к заблуждению и невежеству. Это слово выражает движение через непроходимое ущелье , труднодоступное, бугристое и заросшее, задерживающее движение. Отсюда, верно, и название этого движения "необходимое", намекающее на то, что ущелье это нельзя обойти. Но пока есть во мне силы, используем их. Однако и ты не отпускай поводья, спрашивай дальше.

Гермоген. Я спрошу у тебя о самом великом и прекрасном - об "истине", о "лжи" и "сущем", а также о том самом, о чем у нас идет сейчас речь, - об "имени". Откуда эти имена?

Сократ. Так вот, называешь ли ты что-нибудь словом "поймать" ? Гермоген. Называю. Это значит "искать".

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия
Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия

В предлагаемой книге выделены две области исследования музыкальной культуры, в основном искусства оперы, которые неизбежно взаимодействуют: осмысление классического наследия с точки зрения содержащихся в нем вечных проблем человеческого бытия, делающих великие произведения прошлого интересными и важными для любой эпохи и для любой социокультурной ситуации, с одной стороны, и специфики существования этих произведений как части живой ткани культуры нашего времени, которое хочет видеть в них смыслы, релевантные для наших современников, передающиеся в тех формах, что стали определяющими для культурных практик начала XX! века.Автор книги – Екатерина Николаевна Шапинская – доктор философских наук, профессор, автор более 150 научных публикаций, в том числе ряда монографий и учебных пособий. Исследует проблемы современной культуры и искусства, судьбы классического наследия в современной культуре, художественные практики массовой культуры и постмодернизма.

Екатерина Николаевна Шапинская

Философия