Диалоги

Как это обычно бывает, субъективные намерения принадлежат к явлениям микросоциологического плана, а объективные результаты обусловленных ими действий производят макросоциологический эффект, о котором его создатели обычно не имеют понятия. Благодаря неформально установленным обязательствам возникают новые объекты – мосты, рабочие места, водозаборы и т.д. В ход идут и такие средства, каких центральный плановик не замечает, потому что их от него предусмотрительно скрывают. Исполнитель Хсоглашается построить для города Yновый крупный объект, хотя формально делать этого совершенно не обязан; конечно, он может отстраниться, мотивируя это отсутствием производственных мощностей или только обязательными инструкциями, потому что в их избытке желающий всегда найдет ту, которая обоснует необходимость его бездействия. Несмотря на это, исполнитель

Хпримется за работу, потому что он знает, что косвенно это в его – или его коллектива – интересах. Ведь город Yсо своим объектом представляет звено цепи неформальных связей, персональных, объединяющих административные единицы с политическими системами, то есть исполнитель Х

руководствуется не только экономическим расчетом. Строительство объекта для города Yчасто имеет характер звена в цепи событий, живо напоминающих сказку о петушке, который лежит и не дышит, потому что зернышком подавился, а курочка, чтобы достать для него глоток морской воды, должна поочередно выпрашивать у разных «сторон» бесчисленные услуги и предметы, так что только после длительной беготни от одного к другому по этому «сказочно-бюрократическому» хороводу получит наконец необходимый петушку глоток спасительной воды. Исполнитель Х, выполняя не по своему «профилю» объект для города

Y, обретет благодарность группы влиятельных особ, которые имеют связи в некотором объединении, благодаря чему он сможет приобрести импортное оборудование, без которого исполнитель Хне смог бы реализовать план работ, в высшей степени «профильных». Часто волокита взаимных обязательств, определяющих производственные решения, значительно более длительная – как в упомянутой сказке. Разумеется, ни к событиям из сказки, ни к последовательности связей, в каких принимает участие исполнитель Х

, невозможно применить расчет оптимальных средств или усилий, потому что такая последовательность состоит из членов, в принципе неподвластных такому расчету.

Следует отметить, что в определенных ситуациях нарушение обязательного закона представляется – особенно энергичному начальнику – «меньшим злом» – например, когда при строительстве моста следует открыть противопаводковые дамбы, а управление водного хозяйства тянет с оформлением официального разрешения, потому что не хочет нести ответственности за этот шаг; строители моста перекапывают дамбу без разрешения, происходит наводнение, и уже только «свой человек», «связи», «знакомства», сначала обеспечивающие его незамедлительной помощью в людях и средствах, а потом – «замяв» дело, – могут уберечь его от серьезных неприятностей. И однако, если бы он не рискнул, то, может, и моста бы в срок не построил. Таковы реальные обстоятельства, в которых обращается управленческая деятельность влиятельного менеджера.

В этих условиях складываются по знакомству неформальные объединения, действуя согласно неписаному кодексу бытового обмена услуг и гарантий, преодолевая разные барьеры и сопротивление инстанций, иногда просто ставя их перед свершившимся фактом – или же ссылаясь, в конце концов, на общественные интересы. Вот эти условия, эти климат и субстрат, где формируется словоупотребление местоимений, когда все чаще о власти говорится «они» и все реже об общественных работах «мы» – явление, которое может осудить патриотически подкованный первоклассник, но до причин которого в запутанной социально-экономической динамике сможет докопаться только социолог, располагающий опытом и исследовательским материалом. Самым несомненным образом явление это имеет объективное основание, а совсем не политическое (в идеологическом смысле), так как участники неформальных групп, говоря о собственной деятельности и о самих себе, употребляют местоимение «мы», а верховная власть, из-за того, что затрудняет им работу, как бы вынуждена перейти с их точки зрения на позиции, определяемые местоимением «они». «Они» – это доминирующая автоматическая система, формально занимающая главенствующую позицию, которая выдает физически невыполнимые приказы; «мы» – это подчиненные казы; «мы» – это подчиненные системы, не имеющие влияния на положение вещей. Таким образом, речь идет о признаках патологии управления – раз возможно смоделировать процесс внутри цифровой машины, очевидно не подверженной никаким идеологическим колебаниям или приливам непатриотических чувств.