Читаем Диалоги полностью

Это зависит только от предмета. Например, когда вы делаете портрет, можно приблизиться к объекту и получить идеальное изображение с первого снимка. А если знаете, что у вас не получилось, надо продолжать снимать, даже если понимаете, что ничего не выходит. Наконец, если ваш объект всё ещё неподвижен, надо сказать, что вы закончили, уже достаточно сделали фотографий. Тогда он начинает расслабляться, меньше обращает на вас внимание, и вот тогда у вас снова появляется шанс сделать хороший портрет с натуры, естественную фотографию.


Как вы научились неподвижно держать аппарат?


Не знаю. Я не пью и не курю, но тем не менее я – комок нервов. Выучка или что-то в этом роде не поможет вам держать аппарат неподвижно. В некоторых ситуациях можно что-то использовать себе в помощь: маленький нагрудный треножник или лучше монопод. Штатив фиксируется в кожаном гнезде, которое в свою очередь крепится на ремне и вешается на шею, а потом удерживаешь аппарат неподвижно на груди. По-моему, если многим снимкам недостает чёткости, это не потому, что они действительно размыты, а потому, что малейшего движения пальца при нажатии на спуск часто бывает достаточно, чтобы сделать «размытой» хорошую фотографию. Пример: я пользовался объективом Leica Summarex 85 мм, f/1,5, при этом одной ногой стоял на спинке стула, другой вообще неизвестно где. Невозможно было сохранять равновесие. Это было в Индии, в момент, когда Ганди прервал свой последний пост перед смертью. Я смог сделать фотографию, и она была размыта (снята с выдержкой 1/15 сек). Но думаю, она была достаточно хороша. Harper’s Bazaar дал её на развороте. В любом случае, размытая или нет, чёткая или нет, хорошая фотография – это вопрос пропорций, соотношения чёрного и белого.


Уделяли ли вы особое время тому, чтобы перевести чёрно-белое в цвет, научиться использовать достоинства цвета?


Нет, думаю, что у меня это получилось с первых попыток благодаря тому, что я учился живописи. Но делать одновременно чёрно-белые и цветные фотографии для одного и того же репортажа трудно. […]


Сколько объективов вы носите с собой?


Всегда беру Leica 50 мм или Nikkor f/1,5.


Какие объективы вы используете для репортажа?


Два по 50 мм, 35 мм и один 135 мм. Я работаю почти всегда со стандартными объективами. Для пейзажа часто нужен телеобъектив (чаще всего использую 135 мм), чтобы освободиться от всего лишнего на первом плане. Глубина поля телеобъектива уменьшается, когда фотографируешь действие. Я редко работаю с широкоугольными объективами. Получается так много элементов в одном и том же плане, что это осложняет работу с композицией.


Что вы приносите на репортаж?


Один 35 мм, один 135 мм и два 50 мм. Elmar f/3,5 для хорошей погоды, и всегда ношу с собой f/1,5 на случай, если окажусь в тёмном месте.


Какой вы предпочитаете?


Elmar f/3,5. Он проще в обращении и легче на аппарате. Я бы предложил среднему пользователю Leica выбирать этот объектив. Мне нравится держать аппарат на уровне глаз, для меня фотография зависит от очень мелких движений, и я не могу видеть и делать эти движения с аппаратом на животе. […]


Итак, вы считаете, что фотограф немного похож на боксёра, который наблюдает за своим противником, перемещая вес с одной ноги на другую, с одного плеча на другое, уклоняется и ждёт хорошего момента?


Да, мы должны чуть-чуть сдвигаться вверх-вниз или влево-вправо, ровно настолько, чтобы наблюдать те мелкие движения или изменения линий, что происходят где-то на заднем плане. Одно из преимуществ Rollei[fex] состоит в том, что он очень скромный и возможно даже намного более быстрый, чем Leica, так мне кажется. Но я не могу работать с этим аппаратом по причинам, которые вам только что объяснил. Leica – это продолжение моего глаза.


Почему объективы имеют такое значение?


По-моему, иметь несколько объективов очень важно на тот случай, если композиция потребует разных фокусных расстояний.


Сколько вы получаете хороших фотографий из ста нажатий на спуск?


Это зависит от богатства предмета и трудностей съемки.


Вы много пользуетесь объективом 50 мм?


Да.


Перейти на страницу:

Похожие книги

12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги
Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти
Легендарная любовь. 10 самых эпатажных пар XX века. Хроника роковой страсти

Известный французский писатель и ученый-искусствовед размышляет о влиянии, которое оказали на жизнь и творчество знаменитых художников их возлюбленные. В книге десять глав – десять историй известных всему миру любовных пар. Огюст Роден и Камилла Клодель; Эдвард Мунк и Тулла Ларсен; Альма Малер и Оскар Кокошка; Пабло Пикассо и Дора Маар; Амедео Модильяни и Жанна Эбютерн; Сальвадор Дали и Гала; Антуан де Сент-Экзюпери и Консуэло; Ман Рэй и Ли Миллер; Бальтюс и Сэцуко Идэта; Маргерит Дюрас и Ян Андреа. Гениальные художники создавали бессмертные произведения, а замечательные женщины разделяли их судьбу в бедности и богатстве, в радости и горе, любили, ревновали, страдали и расставались, обрекая себя на одиночество. Эта книга – история сложных взаимоотношений людей, которые пытались найти равновесие между творческим уединением и желанием быть рядом с тем, кто силой своей любви и богатством личности вдохновляет на создание великих произведений искусства.

Ален Вирконделе

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение
Искусство жизни
Искусство жизни

«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.

Шамма Шахадат

Искусствоведение