Диалоги

Человечество пришло к тому, что этим двуногим, которые считают себя царями природы, в рамках государства, королевства, царства необходимы законы. Если им законы не ввести и не обязать их исполнять, они съедят друг друга. И поэтому от беззакония джунглей стали переходить к государственным законам. А теперь человечество на пороге равновесия сил и уже почти готово перейти от международного беззакония к международным законам.

Та же американская конституция получилась очень уравновешенной. Почему? Я в свое время изучал этот вопрос. Американская конституция была принята именно такой, потому что она выражает соотношение сил, существовавшее в то время в американском обществе. Никому не дали преимущества. Ни финансовой олигархии. Ни торговой. Ни землевладельцам. Все получили одинаковое, исходящее из равновесия сил выражение своих интересов в американской конституции. И поэтому она такая эффективная. А если бы не было тогда равновесия сил, то не были бы Соединенные Штаты сегодня такими.

Так же и в рамках всего человечества. Человеческое общество должно выработать обязательные для всех законы общежития всех стран на земном шаре и найти инструменты, способные заставить любую страну соблюдать эти законы, чтобы ни одна из стран не посмела их нарушать. А нарушения закона будут определяться всеми, а не тем, что кто-то скажет: «Я считаю, что это должно быть так». Инструментом пока служит Организация Объединенных Наций. Может быть, найдут другой инструмент. В рамках Организации Объединенных Наций или вне их. Но он будет выражать баланс всех сил и всех интересов всех стран в мире. И тогда не будет преимущества одной страны над другой страной из-за ее неограниченной силы и аппетита.

С другой стороны, понятие государства должны определять сами народы этой страны. Нельзя вмешиваться в это. Хотят испанцы жить в одном государстве – это их дело. Дело народа Испании, испанских законов, испанской конституции. Не наше дело. Хотят шотландцы быть вместе с Англией в одном государстве или нет – это их проблема. Хочет Абхазия быть в составе Грузии или нет – она с Грузией это решает. Другие тут при чем?

Евгений Сатановский: Ну и кстати, хотел ли Крым быть в составе Украины или нет.

Яков Кедми: Что является одним из самых страшных государственных преступлений в Соединенных Штатах? Попытка отделить от Соединенных Штатов какую-либо территорию. Согласно закону, за это преступление полагается смертная казнь. Михаил Сергеевич Горбачев, вероятно, не слышал о таком законе в Советском Союзе.

Евгений Сатановский: При этом в составе Соединенных Штатов масса территорий, которые раньше были чужими. Либо вообще негосударственными.

Яков Кедми: Это уже не играет никакой роли. Сегодня они в границах Соединенных Штатов. Точно так же граница Германии сегодня – такая, какая есть. И Силезия – Шлезия – находится в Польше. А не в Германии. И Пруссия не в Германии. Так уж получилось. И Курильские острова не в Японии. Пусть скажут спасибо, что Хоккайдо у них. Если бы Сталин начал войну с Японией первого августа, а не седьмого, если бы верно оценил результаты испытания атомного оружия и ускорил наступление Советского Союза в войне, Хоккайдо тоже был бы в Советском Союзе. Опоздал, прошляпил. Потом авралом кое-что наверстал. Но это не важно. Это все история. Какая разница, почему Аляска в Соединенных Штатах? Это американская территория.

Иначе говоря, границы государств – и Нигерии, например, и Кении, и Конго – это те границы, в которых они существуют. И эти границы формируют государственную культуру и обеспечивают интересы народов, которые находятся внутри этих границ. Будут ли эти государства жизнеспособными? Не знаю. Важно только одно: чтобы никто не пытался силой, извне, изменить внутренние границы Конго. Или Нигерии. Или другой страны. Вообще проблема Африки, коль уж речь зашла о ней, – действительно крайне сложная. У них слишком много пережитков прошлого.

Евгений Сатановский: Тысячи этносов и все то, что с ними делали. Резня. Убийства. Грабежи.

Яков Кедми: Насилие – всегда результат отсутствия или несоблюдения законов. Поэтому закон всегда и в любом обществе превыше всего. Нельзя нарушать законы. И нельзя обходить законы. Можно их менять. Но не вопреки основному закону – конституции. Если мы начнем перекраивать конституцию, что-то добавлять, отменять, – тогда мы вернемся в Берлин 1933 года.

Евгений Сатановский: А можно ли вообще что-то сделать в Африке? Та же Латинская Америка уже как-то устаканилась и более-менее устоялась. Но в Африке и частично в Азии закон сегодня – это право сильного. И никакая сегодняшняя международная коалиция, как показало все, что там происходит, неспособна изменить ситуацию.