Диалоги

Антропоморфизируя, можно сказать, что природа сама заботится о своем целостном равновесии, о постоянном самообновлении собственных элементов, а это попросту означает, что высокая стационарность природы – например, в околоземном ее исполнении – есть результат длительных, прямо-таки миллиардолетних процессов взаимной подгонки геологического и биологического факторов, частично – изменения одного другим (таким образом возникла как гомеостазное целое биосфера), частично же – адаптация второго, живого, к мертвым флуктуационным закономерностям планеты. Человек из-за своей временно-пространственной мизерности воспринимал непосредственно ему доступный земной уголок Природы всегда как открытую систему, то есть практически бесконечную. Однако, хотя массой своих живых тел человечество составляет невероятно малый фрагмент планетарной массы, на практике технологии, созданные человечеством, превратили открытую систему в закрытую, постоянное равновесие биосферной системы – в дисбаланс, свидетельством чего является возникновение новых технологий, исключительно предназначенных ликвидировать вредные последствия функционирования предыдущих технологий, тех, что непосредственно служат биологическим и общественным человеческим потребностям. Следует предположить, что возникнет, – а может быть, уже возникла – необходимость внедрения следующей ступени технологий, областью применения которых будут нематериальные отношения, то есть технологий, способных противодействовать явлению «прибежища инструментальности», или отдаления фронта реализации активных возможностей цивилизации от каждой отдельно взятой личности, входящей в ее состав, от ее аксиологического, морального горизонта, от ее восприимчивости и адаптационных способностей, которые в действительности очень велики, но они в точности такие же, как и у людей неолитических культур (в разные периоды неолита) – поскольку мы с ними одинаковы с точки зрения биологии. Я не рассматриваю тут познавательные или образовательно-воспитательные аспекты этого ускорения, которое может привести к тому, что процесс устаревания знаний, в том числе и профессиональных, сделает необходимым постоянное обучение или «переучивание» в пределах огромного числа профессий (как это, впрочем, происходит уже сейчас во многих отраслях точных наук: прогресс вынудил биологов изучать математику, экономистов – осваивать элементы кибернетики, примеры можно продолжать).

5. Эмпирика, несомненно, обязана подчиняться этике в том смысле, что – обнаруживая существование связей, незримых в быту, – мы начинаем ориентироваться в этическом содержании действий или решений, которые в прежние времена считались нейтральными с этой точки зрения (если врач уведомит молодоженов, что со значительной степенью вероятности их ребенок родится с врожденными отклонениями из-за строения генотипов родителей, то эти молодожены будут, рожая калек и недоразвитых детей, безвинными с точки зрения существующего законодательства, но с нравственной точки зрения, наверное, их решение заслуживает осуждения). Конечно, это исключительная ситуация, в которой этично не то, что непосредственно подсказывает нравственная интуиция, а только то, что сверх того получило одобрение биолога, теоретика-операциониста, специалиста в вопросах принятия решений и линейного программирования вместе с кибернетиком, занимающимся теорией игр. Вероятно: мы не встречаемся ежедневно с такими ситуациями и традиционная нравственность – особенно в кругу каждодневных человеческих контактов – пока еще не потерялась в лесу технологических решений.

В этом смысле можно, наверное, еще оставаться так называемым обыкновенным порядочным человеком, но, правда, таким, чья нравственная впечатлительность постоянно получает удары, поскольку технологически созданное информационное пространство нашего мира превращает нас в свидетелей жестокостей, совершающихся в тысячах его точек, чему мы практически ничего не можем противопоставить, кроме внутреннего осуждения – а любой, наверное, признает, что этого мало. Принадлежность к виду Homo в наше время можно ощущать, следовательно, преимущественно как своего рода ответственность за его судьбы в целом, с которой невозможно справиться никакими действиями-ответами, поскольку в игре мировых сил личные возможности несоизмеримо ничтожны. Эта несоизмеримость также является результатом действия многих технологий, которые слишком односторонне связали каждого из нас с трехмиллиардной остальной частью человеческого мира.