Диалоги

ГИЛАС. Очень просто. Ты должен создать мою живую и мыслящую копию после моей смерти.

ФИЛОНУС. Ты так думаешь?

ГИЛАС. Да.

ФИЛОНУС. Копия, созданная после твоей смерти, будет тобой, а созданная до твоей смерти будет не тобой, а человеком, пусть даже бесконечно похожим, но другим? В чем же разница между двумя этими существами? Объясни, пожалуйста.

ГИЛАС. Во-первых, тот, кто создан до моей кончины, видел бы меня, а я – его, он будет знать, что я умираю, а он – вновь создан, он будет...

ФИЛОНУС. Если препятствие только в этом, я его без труда устраню: копия, выпив сонного зелья, и в том, и в другом случае будет сладко спать и проснется лишь после твоей кончины, так что она ничего не будет знать о неприятных событиях, связанных с твоей смертью, а также о том, как сама она появилась на свет.

ГИЛАС. Нет, не в этом дело. Вижу, Филонус, я не все продумал. К этой проблеме следует приступать, вооружившись разящим орудием разума. В то мгновение, когда я умру, во всем мире не найдется способа, чтобы определить, я это или только моя копия. Верно?

ФИЛОНУС. Верно.

ГИЛАС. А если бы ты сделал копию заранее, то легко было бы доказать, что она мною не является, потому что копия существовала бы какой-то период одновременно со мной, она занимала бы в пространстве место наряду со мной. Таким образом, это было бы сосуществование, ipso facto[1] исключающее продолжение. Да, теперь я вижу, в чем заключалась ошибка. Копия, созданная после моей кончины, будет мной, созданная же до – будет другим, чужим, отдельным человеком. И не говори, что ты можешь произвольно перемещать во времени момент создания так, что в конце концов одна миллионная доля секунды будет отделять мое воскресение от создания чуждого мне двойника. Не говори так, поскольку, хотя это и странно выглядит, так и должно быть. Особенная ситуация порождает и особенные последствия.

ФИЛОНУС. Хорошо. Итак, ты утверждаешь, что копия соединений атомов, возникшая до твоей кончины, будет человеком, абсолютно тебе чуждым, с которым тебя не связывает ничего, кроме чрезвычайного подобия. Копия же, созданная после твоей кончины, будет твоим продолжением, то есть самим тобою, так ли?

ГИЛАС. Так.

ФИЛОНУС. А можно узнать, чем эти копии отличаются друг от друга?

ГИЛАС. Временем создания. Существование копии одновременно со мной исключает продолжение, существование же в будущем времени относительно меня, после моей кончины, делает его возможным.

ФИЛОНУС. Так ты говоришь, что существование копии после твоей кончины делает продолжение твоего существования возможным? Великолепно. А теперь узнай, какую смерть приготовил тебе тиран. Ты выпьешь чашу быстродействующего яда. Агония будет продолжаться час. Когда я должен привести в действие свою машину?

ГИЛАС. Когда я перестану жить окончательно.

ФИЛОНУС. И если тогда я создам копию, она будет продолжением тебя, то есть самим тобою?

ГИЛАС. Созданная после моей смерти – будет.

ФИЛОНУС. Очень хорошо. А если злобный тиран велит своим медикам, чтобы тебя, умершего от яда, снова оживили известным способом вливания в горло противоядия через гусиное перо, то что тогда произойдет? Копия, созданная машиной после твоей смерти, была, как ты сам признал, тобою. А вот теперь, в результате твоего воскресения на месте казни, перестанет ли внезапно копия быть тобою и в одно мгновение станет полностью чуждым тебе человеком?

ГИЛАС. Как же можно меня, уже мертвого, оживить?

ФИЛОНУС. Это, несомненно, легче, чем создать машину для воскрешения из атомов. Дорогой мой Гилас, мы обсуждаем технические или философские детали? Разве существует какой-нибудь основополагающий принцип, препятствующий возвращению к жизни только что умершего? Разве хирурги не в состоянии уже сегодня оживить умерших на столе во время операции? Ты об этом не знаешь? Скажи мне, пожалуйста, что же станет с этой копией, которая уже была твоим продолжением, что станет с нею в тот момент, когда ты, отравленный, оживешь? А может быть, это уже не ты воскреснешь в своем первозданном теле, а кто-то совсем иной?

ГИЛАС. Это исключено. Разумеется, это я воскресну в том теле, которое тиран лишил жизни ядом. А копия перестанет тогда, в силу порядка вещей, быть моим продолжением.

ФИЛОНУС. Ах так? Но посмотри, Гилас. Попробуй представить, что именно ты являешься этой копией. Вот, скажем, показываю я тебе машину и говорю, что именно в этот момент (минуту назад) ты вышел изнутри. Ты чувствуешь себя, конечно, Гиласом до кончиков ногтей – потому что машина воссоздала тебя полностью. И вот представь себе, что это ты «тот Гилас», который находился во власти тирана, был час назад отравлен, а как раз в этот момент медики противоядием вернули его к жизни. Почувствуешь ли ты какое-нибудь изменение своей личности в результате этого отстраненного от тебя события?

ГИЛАС. Нет.